Я успел покончить с третьим ящиком, прикарманив для правдоподобия три пары серег и старые наручные часы, когда в дверь снова позвонили.
Вздохнув, я устало поплелся в гостиную открывать дверь.
На этот раз это была какая-то маленькая толстушка с идиотской улыбкой на лице. Увидев меня, она произнесла:
— Пр-р-риветик! А я — миссис Тернер с Мэригольд Лэйн, и продаю билеты новой автомобильной лотереи в пользу протестантской церкви штата.
— Знать не знаю никаких лотерей, — ответил я.
— Но это же автомобильная лотерея, — сказала она.
— Не нужно мне никаких автомобилей, — сказал я и захлопнул дверь. Затем вдруг снова открыл ее, выпалил: — У меня есть машина, — и снова захлопнул.
Возвращаясь в спальню, я прокрутил в голове этот разговор. Кажется, я отвечал не очень связно. Может быть, я нервничаю сильнее, чем мне это казалось?
Неважно. Менее чем через час я уйду отсюда и буду преспокойно ехать в нью-йоркском поезде.
От волнения я закурил сразу две сигареты, и злобно раздавив один окурок ногой, вернулся к делу. Потом, покончив с комодом и туалетным столиком, собирался было уже приняться за шкафы, как вдруг снова зазвонил телефон.
Раньше я даже не представлял себе, какими пронзительными и резкими, какими режущими слух бывают телефонные звонки. И какими длинными… И как ничтожно малы промежутки между ними! Господи, этот проклятый телефон успел прозвенеть трижды, прежде чем мне удалось сдвинуться с места, пока я бежал через спальню в гостниную.
Я снял трубку, и незнакомый мужской голос бодро прокричал мне в ухо:
— Привет, Энди!
— Энди?
Ему показалось мало и он повторил:
— Привет, Энди!
Все шло не так. Все шло не так, как надо. Я спросил:
— Кого нужно?
Он, конечно, ответил:
— Энди.
— Вы ошиблись номером, — сказал я и повесил трубку.
И тут позвонили в дверь.
Я подпрыгнул на месте, обрушив телефон вместе с подставкой на пол. Пока я возился с ненавистным аппаратом, пытаясь установить его на место, в дверь позвонили еще раз.
Я бросился к двери и, позабыв всякую осторожность, одним быстрым движением распахнул ее настежь.
Человек, представившийся моему взору, имел благородные седины, не менее благородную осанку и очень самоуверенное выражение лица. Он был облачен в строгую пиджачную пару, а в руках сжимал черный портфель. Улыбнувшись мне, он спросил:
— Мистер Уит уже побывал у вас?
— Кто?!
— Мистер Уит, — сказал он. — Он заходил к вам?
— Никогда не слыхал о таком, — сказал я. — Вы ошиблись номером.
— Ну что ж, — сказал сей достойный джентльмен, — в таком случае мне придется поговорить с вами самому. — И прежде чем я успел понять, что происходит, он проскользнул мимо меня и в следующую секунду уже стоял в гостиной, озираясь по сторонам и изображая всем своим видом неподдельное восхищение. — Прелестно! На редкость прелестная гостиная!
— Эй, послушайте… — начал было я.
— Сэмпсон, — произнес он. — «Универсальнейшая Энциклопедия». А где же сама маленькая хозяйка?
— Она больна, — ответил я. — Я как раз готовлю для нее бульон. Куриный э-э-э… бульон! Может быть, как-нибудь в другой раз…
— Понимаю, — сказал почтенный джентльмен. Он нахмурился, словно обдумывая что-то, а затем улыбнулся и произнес: — Что ж, сэр, вы можете идти заниматься своим бульоном. Это даст мне возможность подготовить все материалы для презентации.
И не успел я и глазом моргнуть, как он уже расположился на диване. Я открыл было рот, но он оказался проворнее меня и уже открыл свой портфель, залез в него руками по самые плечи и извлек две охапки бумаги. За ними последовали стопки и стопки бумаги стандартного машинописного формата кричаще-яркого — красного, зеленого и голубого — цвета, украшенные фотографиями уходящих в бесконечную даль книжных рядов. СПАСАЙТЕСЬ! — вопила одна стопка проспектов крупным черным шрифтом. БЕРЕГИТЕСЬ! — визжала другая красным. ПОПЫТКА НЕ ПЫТКА! — кричала третья, совсем уже радужная.
Почтенный мистер Сэмпсон наклонился и, пыхтя и отдуваясь, принялся раскладывать проспекты ровными рядами на ковре прямо перед своими узконосыми, начищенными до блеска туфлями.
— Это — наша новая программа, — объяснил он мне с улыбкой и согнулся откровенно пополам, пытаясь разместить наибольшее количество бумаг на полу.
Я стоял, как вкопанный, и бесцеремонно таращил на него глаза. Не более, чем в пяти футах от дивана, на котором он сидел, в кухне, на холодном полу, лежала моя покойная жена Дженис. В спальне царил полный хаос. Менее часа осталось до того момента, когда мне придется сматываться отсюда и бежать на отходящий в город поезд. Еще нужно будет выбросить пистолет в ближайший мусорный ящик, откуда его наверняка вскоре вытащит какой-нибудь предприимчивый бродяга, так что к тому времени, когда он наконец попадет в руки полиции (если это вообще случится), на нем будет висеть гораздо больше преступлений, чем патронов в обойме. А потом я полечу в Чикаго и увижу Карен. Очаровательную Карен. Милую, любимую Карен.