— Залезай, — повторил Джуниор. — Лестница выдержит.
— Даже не знаю. — Носком кроссовки Уолли пнул камешек. — Я могу упасть.
— Я этого не допущу, — сказал Джуниор. — Честно.
— Может я и смогу забраться на середину, — произнес Уолли и начал карабкаться по лестнице.
Джуниор не знал, что со всем этим делать. Рано или поздно Уолли проболтается о тайном месте кому-нибудь еще. Он даже может притащиться сюда в одиночку, открыть люк и увидеть, что находится внутри. Уолли расскажет своей маме, а затем его мама расскажет маме Джуниора, и тогда…
Они могут неверно понять. Могут решить, что он как отец. Возможно, они захотят отправить Джуниора в ту же больницу, куда в свое время загремел его папаша и куда вскоре мог вернуться. Они могут подумать, что с ним не все в порядке и что не в порядке он был уже довольно долгое время, просто весьма хорошо ото всех это скрывал.
— Я на полпути! — крикнул Уолли. Он казался напуганным. — Лучше мне остановиться!
Джуниор взирал на Готэм-Сити, словно на сад камней.
— Давай, ползи дальше, — сказал он тихо. — Хочу… рассказать тебе одну шутку.
— Я, пожалуй, спущусь!
— Это отличная шутка, Уолли. Давай же, поднимайся.
Молчание. Джуниор ждал. А затем послышался шум — Уолли стал преодолевать оставшуюся часть подъема.
— Хороший мальчик, — произнес Джуниор. — Знаешь, кто такой «мальчик»? Это обтянутый кожей аппетит.
Уолли добрался до вершины цистерны. Его лицо блестело от пота; очки сползли на кончик носа. Он дрожал, слезая со ступенек и выпрямляясь.
— Отсюда прекрасный вид на Готэм-Сити, правда? — Джуниор махнул рукой.
Уолли повернулся, чтобы посмотреть на город.
— Ух ты, — сказал он, стоя спиной к Джуниору.
Всего один толчок.
Шестьдесят футов до земли.
Оттащить Уолли в кусты. Спрятать. Кто, вообще, Уолли такой? Мелкое ничтожество, которому не стоило тайком пробираться к тайному месту. Один толчок — и тайное снова станет тайным. Однако Джуниор не шевелился. Затем Уолли обернулся и увидел открытый люк.
— А там что? — спросил он.
И тут Джуниора осенило — словно вспышка ослепительного света в мозгу: ему стало предельно ясно, что требовалось делать.
— Хочешь посмотреть? — спросил Джуниор, улыбаясь. Ему было холодно, несмотря на солнцепек; он дрожал, хотя чувствовал пот у себя на спине.
Уолли осторожно приблизился к люку и заглянул внутрь. Но там было темно, и он ничего не увидел.
— Даже не знаю.
— Я спущусь первым. У меня там есть фонарик. Хочешь посмотреть?
Уолли пожал плечами.
— Наверное.
— Просто медленно и спокойно спустись по лестнице, — уговаривал Джуниор. — Уолли, я ведь тебе нравлюсь, так?
— Ага. — Уолли кивнул, не сводя глаз с открытого люка.
— Лезь за мной, — сказал Джуниор и, соскользнув в люк, стал спускаться по лесенке.
Через мгновение Уолли последовал за ним. Джуниор достиг дна и поднял принесенный из дому фонарик. Он не спешил включать его, и Уолли взволнованно спросил:
— А где свет?
— У меня. Давай, спускайся.
— Здесь так воняет. Да и жарко, к тому же.
— Нет, это совсем не так, — сказал Джуниор. — Все в норме.
Уолли ступил на пол цистерны. Его ладони нашарили руку Джуниора.
— Я ничего не вижу.
— Вот и свет, — сказал Джуниор и включил фонарик. Жар нарастал внутри его черепа, в висках пульсировала кровь. — Глянь-ка на мои игрушки, — произнес он, поводя фонариком из стороны в сторону. — Я их все сделал сам. Собственными руками.
Уолли хранил молчание.
К трубам над головой были привязаны куски проволоки. И на проволоке этой болтались кости.
Больше сотни костей. Конструкции из проволоки и маленьких скелетов: птицы, котята, щенки, бурундуки, белки, ящерицы, мыши, змеи и крысы. Джуниор не всех убивал сам. Многие трупики он подбирал во время своих долгих одиноких походов. Он убил лишь около сорока из них: котят, щенков и несколько птиц с перебитыми крыльями. Скелеты, однако, подверглись переделке — потребовались проволока и терпение. Остовы животных обрели новые причудливые формы, не имевшие сходства ни с чем, что когда-либо обитало на свете. Там были птицы с черепами котят и котята с крыльями, гибриды крыс и щенков, белки с клювами и другие твари, у которых было восемь ног, три головы и соединенные вместе, как у странных сиамских близнецов, грудные клетки — причудливые и ужасающие монстры, построенные воображением Джуниора. Здесь, на этой проволоке, висели порождения единственной страсти Джуниора, воодушевлявшей его и вызывавшей искреннюю улыбку, — Смерти.