Бейнз медленно опустил руку в карман и достал из кошелька купюру.
— Спорю на двадцать долларов, что вы говорите такие же глупости, как и Хильер, — категорически заявил он.
Глаза де Хирша сверкнули, затем он вздохнул и покачал головой.
— Нет, — проговорил он, — я тут в гостях у старого доброго друга. Было бы просто неудобно здесь брать деньги у другого его гостя за пари о столь очевидных вещах.
Бейнз скрипнул зубами и достал ещё купюры из своего кошелька:
— Ставлю пятьдесят долларов, что вы знаете не больше, чем мы.
Де Хирш посмотрел на меня своими глубоко посаженными тёмными глазами. Я быстро прикинул, сколько получу за очередной детективный документальный рассказ, который недавно отослал. Затем достал чековую книжку.
— Ставлю сто долларов, что вы не знаете разгадки, — сказал я и твёрдо посмотрел ему в глаза. Я догадывался, что у него нет ста долларов, нет даже пятидесяти. Да, наверное, и пяти.
Барон де Хирш кивнул в знак согласия.
— Вы ставите меня, как человека, чести в такое положение, что я не могу отказываться от пари. Но мне нужна ваша помощь… Найдите мне прищепку для белья.
Разинутый рот Бейнза закрылся, мой, наоборот, открылся.
— В левом ящике тумбочки на кухне, кажется, есть прищепка, — проговорил я. — Миссис Раглз, моя служанка, держит их там.
Де Хирш поднялся и быстро прошёл на кухню, на ходу извлекая из кармана белый носовой платок и авторучку.
Я посмотрел на Бейнза. Тот посмотрел на меня. Ни один из нас не произнёс ни слова. Де Хирш отсутствовал минут пять. Я слышал, как он выдвинул ящик тумбочки. Затем что-то негромко хлопнуло — он открыл холодильник.
Вскоре после этого де Хирш вернулся и снова сел рядом с нами. Он с удовлетворением открыл новую бутылку коньяка, которую я принёс, после чего поднял пустую бутылку к глазам и меланхолично взглянул на неё.
— Придётся подождать несколько минуточек, — сказал он любезно. — В это время можно немножко поболтать. Что вы думаете о нынешней политической ситуации?
— К чёрту всю эту политическую ситуацию, — проворчал Бейнз. — Что с Хильером и девушкой? Как он убил её?
Де Хирш хлопнул себя по лбу.
— Я же забыл задать ещё один вопрос! Хильер страдает бессонницей?
Бейнз наморщил лоб.
— Да. Это указано в справке о здоровье, которую мы затребовали от его врача. Но что…
— Конечно, я так и предполагал, — перебил его де Хирш. — Но никогда не следует только строить предположения, не проверяя их. Почему, лейтенант? Да потому, что Хильер убил юную даму, подсыпав ей снотворного в бокал. Когда она была в бессознательном состоянии, он её закопал в глубоком снегу. Там она проснулась спустя некоторое время, уже почти совсем замёрзшая. Лишь очень недолго — слава богу, что недолго! — она боролась с ледяными оковами, пытаясь вырваться. Затем на неё опять опустился лёгкий сон замерзающего человека и унёс её в своих милосердных руках через тёмный порог потустороннего мира.
— Весьма незаурядная словесность, — усмехнулся Бейнз. — Но вы до сих пор ещё меня не убедили. Возможно, он и усыпил её снотворным. Я тоже подумал об этом. Но что же произошло потом?
Барон де Хирш помедлил с ответом.
— Скажите, Боб, — обратился он ко мне. — Достиг ли Марк Хильер, благодаря этому случаю, какой-то известности? Славы, которой он всегда добивался, но раньше так и не обрёл?
Я кивнул.
— Наверняка достиг. Сейчас идёт великая дискуссия среди любителей детективов, убил ли он Монроз или нет. Тайна о том, как она попала в ущелье, мучает сегодня людей так же, как в своё время тайна знаменитой Дороти Арнольд. Имя Хильера будет снова и снова появляться в книгах, в которых интеллектуалы грядущего столетия поведут спор, виновен он или нет.
Как заметил Бейнз, Хильер в настоящее время находится в прекраснейшем настроении. Скоро должна выйти его новая книга. Все его старые книги переиздаются. Он сейчас действительно знаменит и будет знаменитым до тех пор, пока дело не будет раскрыто. Более того, чем дольше дело остаётся нераскрытым, тем более знаменитым он становится. Как Джек Потрошитель.
— Ага, — воскликнул де Хирш. — А как только дело будет закрыто, Хильера тотчас же забудут снова как самого обыкновенного убийцу. Это был бы такой удар по его тщеславию! Но я полагаю, что уже пришла пора поговорить о тайне стеклянного моста, о летающей тарелке и о саване — обо всех этих невидимых вещах.
Он встал и вышел на кухню. Я опять услышал, как открылся и захлопнулся холодильник. Вернувшись, он принёс на руке, как официант, поднос. То, что лежало на нём, было скрыто салфеткой. Он осторожно поставил это на полированный стол.