— А вы, детвора, ступайте на веранду и побудьте с дедушкой. Постерегите его, пока не приедет док.
— Да, мама, — кивнула Сьюзи, и мы поплелись на выход.
Ясное дело, дедушка, как ни в чем ни бывало, сидел в качалке, с прищуром наблюдая за машинами на дороге, и за тем, как их водители с бранью пытаются объехать наших свиней.
— Глянь сюда! — Он показал пальцем. — Видишь того толстяка на «Хапмобайле»? Мчался по дороге, будто за ним все черти гнались… небось миль тридцать в час выдавал. Не успел он притормозить, как старушка Бесси шмыг из бурьяна у него под носом, и машина полетела прямиком в кювет. Ну умора, в жизни такого не видывал, чесслово!
Сьюзи покачала головой:
— Так тебя уже нет в живых, дед.
— Слышь, ну что ты опять заладила! — Дедушка неприязненно зыркнул на мою сестру, и та заткнулась.
И тут на своем большом «Эссексе» подъехал док Снодграсс и припарковался рядом с необъятной тушей старушки Бесси. Док и папа вышли и неторопливо поднялись на веранду. Они о чем-то ожесточенно трещали, док качал головой, будто не верит папе ни на грош.
Затем док заметил на веранде дедушку и встал как вкопанный. Глаза его вылезли из орбит.
— Господи Иисусе! Что вы тут делаете? — спросил он дедушку.
— А что, по-вашему? — окрысился дедушка. — Уж и на собственном крыльце насладиться миром и покоем нельзя?
— Покоиться с миром, вот что вы должны бы сейчас делать, — ответил доктор. — Вчера, когда я вас осматривал, вы были мертвее некуда.
— А ты, по-моему, был пьян в стельку!
Папа кивнул доктору:
— Ну, что я вам говорил?
Доктор, будто не услышал.
— Возможно, я немножко ошибся, — подойдя к дедушке, начал он. — Не возражаете, если я сейчас вас осмотрю?
— Валяй, — усмехнулся дед. — Мне спешить некуда.
Доктор открыл свой черный саквояжик и приступил к делу. Первым делом он засунул в уши стетоскоп и послушал грудь дедушки.
— Ничего, ни звука. — Руки его тряслись.
— А чего ты ждал… радио-кантри-шоу?
— Не до шуток, — оборвал его доктор. — А если я скажу, что ваше сердце больше не бьется?
— А если я скажу, что твоему стетоскопу крышка?
Доктора прошиб пот. Достав зеркальце, он подержал его у губ деда.
— Видите? Не запотело. Значит, вы больше не дышите.
Руки его дрожали, пуще прежнего.
Дед покачал головой.
— Зато ты как дыхнешь, мула в двадцати шагах с ног свалит. Вот на себе бы свое зеркало и опробовал бы.
— А на это что скажете? — Доктор достал из кармана лист бумаги. — Взгляните сами.
— Что это?
— Свидетельство о вашей смерти. Прочтите вот тут. — Доктор ткнул в строчку пальцем. — «Причина смерти — остановка сердца». Так в медицине говорят про сердечный приступ. И это официальный документ. Хоть в суд с ним иди.
— И пойду, раз решили втягивать в это закон, — ответил дедушка. — Вот будет зрелище! Вы, с вашим дурацким клочком бумаги стоите на одном, а я напротив живей живого! Как думаете, кому поверит судья?
Глаза дока снова полезли из орбит. Он попытался засунуть бумагу в карман, но руки не повиновались.
— Что с вами? — спросил папа.
— Что-то мне нехорошо. Надо пойти и немного отлежаться у себя в кабинете.
Он подхватил саквояжик и, не оглядываясь, направился к машине.
— Смотрите не залеживайтесь, — крикнул ему вслед дедушка. — А то какой-нибудь умник напишет бумажку, что вы умерли от похмелья.
Когда пришло время обеда, никто не хотел есть. Кроме дедушки.
Он уселся за стол и умял горох, кукурузную кашу, двойную порцию свиной требухи и собрал подливку парой добрых ломтей пирога с ревенем.
Маме нравилось смотреть, как люди наслаждаются ее стряпней, но от дедушкиного аппетита она была не в восторге. Когда он поел и вернулся на веранду, мама составила тарелки у мойки и наказала нам, детям, их вымыть, а сама удалилась в спальню. Вышла она оттуда с шалью и кошельком.
— Куда это ты разоделась? — удивился папа.
— В церковь.
— Но сегодня только четверг.
— Не хочу ждать. — сказала мама. — Утро было жаркое и, судя по всему, будет еще жарче. Я видела, как ты крутил носом, когда мы тут с дедушкой обедали.
— Показалось, что требуха немного подпорчена, вот и все, — пожал плечами папа.
— Как бы не так! Если ты понимаешь, о чем я.
— Что ты собралась делать?
— Единственное, что могу. Ввериться в руки Господа.
И удрала, оставив меня со Сьюзи драить тарелки, а папа вышел. Выглядел он крайне озабоченно. Я следил в окошко, как папа задает свиньям корм, но ему явно было не до них.