Пыль висела над селом душным облаком. Сельчане смотрели сквозь покрытые пылью окна на внезапно изменившуюся жизнь и ждали. Немецкие войска все шли. Всё так же от тяжести гусениц позвякивала посуда, всё так же дрожали половицы под ногами.
- Бог ты мой! Да сколько ж их? – Испуганно бормотала Марфа, выглядывая на улицу.
- Да уж, силищу собрали! Видать, долго копили! - Дед Игнат сидел на стуле около окна. - Теперь уж так просто их не одолеть.
Вечером люди ложились спать под непрекращающийся грохот, идущий, казалось, из самой земли. Кто-то завесил окна плотными шторами, кто-то вообще не зажигал света и, лёжа во тьме, прислушиваясь к гулу и грохоту, все с тревогой думали о завтрашнем дне.
Но утром их встретил всё тот же рёв идущей техники. Марфа сдёрнула с окна кусок плотного черного сатина и ахнула – сквозь покрытое толстым слоем пыли стекло свет почти совсем не пробивался. Пыль была теперь повсюду – на крышах и стенах домов, завалинках и воротах, покрывала траву и заборы. А через село пролегала глубокая колея, вырытая тысячами колес и гусениц.
Жители села не знали, да и не могли знать, что их маленький населённый пункт, как и сотни, тысячи других сёл и деревень, отмечен на подробных картах немецкого Генштаба, и что через их Берендеи проложена жирная красная стрела, направляющая движение войск группы армий Центр к Слуцку и Минску, а оттуда – в самое сердце нашей Родины. И вот теперь они своими глазами видели мощь тех, кто задумал завладеть их землей, захватить и присвоить все то, что сделано многими поколениями. И теперь они, захватчики, стояли посреди чужого села, не таясь, а хохоча, вольные делать здесь все, что угодно.
Прохор ловил себя на мысли, что ни за что на свете не хотел бы теперь оказаться там, на востоке, куда сейчас двигалась вся эта стальная армада с белыми крестами. «А кто же тогда?! Кто даст им отпор? Кто освободит твою Родину?» - будто кто-то невидимый спрашивал его изнутри. Но и на этот вопрос Прохор не знал ответа, или не хотел знать. Он изредка мрачно смотрел на улицу через окно, на крыльце уже больше не курил, а теперь выходил во двор, по старой привычке сидя на завалинке. Маета, непривычно, что не надо теперь каждый день чуть свет спозаранку спешить на работу в свою столярку.
В обед возле бывшего сельсовета остановился немецкий автомобиль, быстро выскочивший шофер открыл дверку и вытянулся по струнке. Из машины вылез грузный седой офицер, судя по форме – высокий чин, и устало махнул подбежавшим к нему унтерам. Те щелкали каблуками и вскидывали руки в приветствии. Из здания сельсовета торопливо навстречу начальству поспешил ещё один офицер и отрапортовал седому, вдвоём они вошли в здание.
- Ну вот и начальство прибыло. – Пробормотал Прохор, загасил цигарку и пошёл в дом.
Через некоторое время у въезда в село встал мотоцикл, и вся техника начала поворачивать в объезд, через поле. К вечеру рядом с мотоциклом уже стоял шлагбаум.
И снова весь следующий день, и всю ночь шла техника. Все эти дни движение не прекращалось. Снова дрожала земля и висела пыль. Снова сельчане из окон, из-за оград, украдкой и в открытую смотрели на бесконечную вереницу танков, пушек, бронетранспортеров, мотоциклистов и велосипедистов, бензовозов и полевых госпиталей, самоходок и полевых кухонь, на всю эту бесконечную железную змею, состоящую из больших и маленьких машин, появляющуюся из-за горизонта, и уползающую на восток. Несметная, невероятная сила, несущая смерть и разрушения, для чего и была создана умными и трудолюбивыми людьми, мечтающими о мировом господстве. И трудно было даже представить, что сейчас делалось там, на востоке.
Утром, проснувшись, Прохор открыл глаза и понял, что что-то изменилось. Но что? И вдруг до него дошло - стало тихо!! В наступившей после трёх суток грохота тишине слышалось стрекотание кузнечиков и пение птиц. Где-то пел петух!! Он встал и подошёл к окну. Сдёрнув занавесь, выглянул на улицу…
Марфа кормила Илюшку, который сам уже держал ложку, сидя за столом, и время от времени вытирала ему рот. Прохор макал картофелины в соль и ел, не чувствуя особенного аппетита. Дед Игнат глянул на него:
- Что маешься, сынок?
- С работой что-то решать надо. Сало вон последнее доедаем.
- И то правда. Надобно регистрацию у чертей этих получить. А там уж и объявится работа. Немец нам скучать не даст.