- Да ясно всё! – Махнул Прохор. - Не журись!
- Я тоже такие хочу! – Не унимался Захар.
- Ну, сними с кого! Ты ж теперь власть!
Где-то через час в дальнем леске заурчали моторы, и, спустя время, к балке подкатили три крытые брезентом грузовые машины. Из них выпрыгнули один за другим полицаи в такой же чёрной форме, только повязки на руках были другие.
- К машине! Строиться! Живее, бисовы дитыны! Здесь в две шеренги!
Из машин выпрыгивали военнопленные в шинелях, гимнастёрках, кто-то был в гражданском пиджаке. кто в куртке поверх армейского белья. Ноги некоторых были в башмаках и солдатских обмотках, кто был в сапогах, кто босой. Полицаи быстро выстроили их перед машинами, и Прохор увидел Сливу, рядом с которым семенил невысокий жирный полицай с немецким автоматом, очень похожий на откормленного кабанчика.
- Знаешь, как этого жирного зовут? Сейчас уржёшься! – Тихо шепнул Богдан. – Зовут Савва, а фамилия его Кабанюк.
- Да уж, захочешь, не забудешь. – Ответил Прохор.
- Во-во! – Засмеялся Богдан.
Слива встал перед шеренгой военнопленных и оглядел строй.
- Ну что, господа краснопузые, сегодня вам предстоит поработать. Сейчас дружно разберёте лопаты и - быстро и весело копаем яму! Периметр ямы размечен! Там по углам и в других местах умные люди вбили колышки, чтоб было видно. Так вот, колышки не трогать! Я ясно сказал? Копать рядом с ними, аккуратно! Повторять не буду! Яма должна быть глубиной не меньше чем три метра! Сегодня работа должна быть полностью закончена! Это приказ! Невыполнение моих приказов и приказов моих помощников, равно как и попытка бегства или саботаж, караются расстрелом на месте. Кто слаб или болен – шаг вперёд! Никого нет? Тогда всё, разговоры-шутки кончились! Всем разобрать лопаты и работать по готовности! Разойдись!
К Сливе подошёл Ефименко, Прохор тоже подошёл поближе.
- Мирон Степанович! – Негромко говорил Богдан. - Что если им предложить работу в полиции? Может, среди них не все идейные? Может, кто Советской властью обиженный, а? Хоть один-то нормальный да найдётся!
- Верно мыслишь, Богдан! – Одобрил Слива. - Только нам сейчас приказ за день яму вырыть. А вербовкой с ними в лагере день-через-день специальные люди занимаются. Пусть сегодня здесь уработаются, быстрее думать начнут. Ну, это у кого есть чем! А обиженные, они всегда есть. Они ж и в лагерях оказались через ту Советскую власть!
- И то верно, Мирон Степаныч! – Согласился Богдан.
Тем временем пленные разобрали лопаты и принялись рыть яму, разойдясь по размеченной территории. Между ними сновал Кабанюк:
- Землю подальше относите! Что ты у самой ямы скидываешь, бисова дитына, дальше носи! Быстрее копайте, не к тёще на блины приехали! Поторапливайтесь!
Полицаи из команды Кабанюка разошлись по округе, оцепив Митрохину балку, закрывая происходящее от чужих случайных глаз. Сам Кабанюк крутился возле Сливы, ловя его слова и взгляды.
Прохор медленно шагал мимо копающих красноармейцев, поглядывая по сторонам. Работа шла быстро, множество лопат вонзалось в землю, груды земли взмывали вверх, и падали возле края. Их тут же подхватывали другие землекопы, снова откидывая, и кучки земли кочевали всё дальше и дальше, собираясь в невысокие пока отвалы вдоль периметра, вдали от ямы. Прохор отметил, что никто из работающих не поднимает глаз, не оглядывается вокруг. «Боятся, стало быть! Я бы тоже боялся!» - думал он. Внезапная мысль оглушила его сознание: «Это что же, они себе яму копают? Слива говорил - стрелять придётся! Это вот сейчас, что ли? Выкопают, и я буду по ним стрелять? Нет, он говорил, что герр Гуслав здесь будет. А может, позже подъедет? Да ну, на расстрел посмотреть, что ли? Нужен он ему, невидаль! А если передумал он приезжать? Так что же, я буду расстреливать?» - папироска выпала из рук, и Прохор побрёл туда, где стояли Слива с Кабанюком. Он не знал, что сказать, если Слива вдруг чего спросит, он просто шёл к нему, сам не зная зачем.
- Мирон Степаныч! – Говорил Кабанюк. - Там же глина будет!
- Где? Какая глина?
- Ну, на пол-ямы же глина будет, когда выкопаем! – Кабанюк покраснел.
- И что? – Не понял Слива.
- Ну, так и дно у ямы тоже жёлтым будет. Некрасиво!
Слива усмехнулся:
- Так присыпьте дно землёй! Только ровно чтоб, аккуратно!
- Вмиг сделаем, Мирон Степаныч! – Ожил Кабанюк. - Постараемся! Чтоб немцы увидели, что тоже умеем красиво и аккуратно!
- И чтоб жидам мягче лежалось! – Подмигнул ему Слива, и они вместе захохотали.
Прохор вздохнул, словно вынырнул из-под воды: «Жидам яма! Сегодня никого не расстреляют!». Он снова закурил. О том, что в следующий раз ему, может быть, придётся очутиться здесь с машинами, набитыми еврейскими семьями, Прохор старался не думать. Он отвернулся, и, чтобы Слива не подумал, будто он интересуется их разговором, сделал несколько неспешных шагов к яме, словно бдительно осматривался вокруг. Разговор за его спиной меж тем продолжался: