, а если умрет, то принесет много плода». О плодах веры он заботился, для того и смерть принял. Светорад покачал головой и промолвил: - Доныне длились времена князей благих и доблестных, что славу искали народу русскому. А ваш бог умер на кресте позорном, в муках распятый! Кому поклоняетесь? Себя не защитил, как же народ свой защитить сможет?! - Он возвысил голос, чтобы слышали все на площади, - Кто защитит Русь и святыни наши, что остались нам от потомков Даждьбоговых?! Испокон веков стоит Русь на крови воинов русских, предками хранимая! Филидор побагровел: - Не знающим бога истинного повторю слова его: «Слушающий слово мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную!». Но милость Господа не бесконечна! Неверующие в него познают наказание страшное в час Последнего Суда: «Препояшьтесь вретищем, плачьте и рыдайте, ибо ярость гнева Господня не отвратится от нас! И будет в тот день, говорит Господь, замрет сердце у царя и сердце у князей, и ужаснутся священники, и изумятся пророки»! - Не пугай, чужеземец карами бога своего! Над Русью твои боги не властны! Велимир, кипящий яростью, выступил вперед: - Твои боги, Светорад, не имеют власти надо мной! Ныне же велю кумиры все сжечь, а Перунов истукан в Днепр бросить! Ну, и что же они смогут мне сделать?! Съежившаяся от ужаса толпа в обрушившейся на площадь после слов князя тишине явственно услышала слова Светорада, произнесенные им в ответ: - Что же еще боги могут сделать с тобой, уже лишив тебя разума и своей милости? Филидор торопливо заговорил, оттеснив Велимира в сторону: - Напрасно ты, Светорад, сомневаешься в единстве и могуществе Бога, которого упорно не признаешь! Иисус, посланник его, являл миру столько чудес, что видевшие их сразу признали в нем Сына Божьего, и о том другим рассказывали. Один раз Иисус превратил воду в вино, в другой раз накормил тремя хлебами и пятью рыбами пять тысяч человек, оживил умершего на четвертый день, изгонял бесов, от рождения хворых излечивал, слепым зрение возвращал. А один раз своих учеников, что в шторме заблудились, к берегу направил, по воде рядом с лодкой идя! И допрежь их на берегу оказался! А море вокруг него спокойно было, как он к лодке подошел. И никогда Сын божий не похвалялся делами своими, а говорил: «Истинно говорю вам: верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит, и больше сих сотворит». - Ныне уж вечереет! - хмуро взглянул на грека Светорад, - Довольно на сегодня разговоров! Завтра поутру зову я тебя, чужестранец, на берег. Ты сказал, что бог твой по воде ходил, а кто верит в него, боле того может сделать? Ну так и мы с тобой по воде пойдем. А кто дойдет до берега другого, у того и вера истинная! Слышал ли, народ киевский? Зову в свидетели тебя, и богов своих зову! Заволновался народ, Филидор удивленно вскинул брови на Светорада, но тот уже пробирался сквозь толпу прочь из города. Повернувшись, он крикнул на прощание: - Утро рассудит нас, княже! Вслед за тем он потерялся в толпе. Следом за ним уходил и народ с площади. Велимир молча смотрел вслед людям, бессильный что-либо сделать... Светорад сидел перед очагом и смотрел на языки пламени, погруженный в свои думы. Хозяйка убирала посуду, вытирала стол полотенцем, детишки о чем-то шумно спорили в сенях. Давний друг Светорада, Мокша, в доме которого он остался на ночлег, тихо присел возле него и спросил: - Не боялся ли ты, Светорадо, перед народом князя увещевать? А кабы он убить тебя велел? Светорад улыбнулся: - Правда не знает страха, это ложь дрожит от каждой тени. Труслив князь, пред всем народом убить меня не посмел бы. Самый младший из мальцов подбежал к Светораду и, упираясь со всех силенок, полез к нему на руки. Мокша прикрикнул на него: - Это что? Ну-ка, поди к мамке! - Пусть его! - улыбнулся Светорад, усаживая мальца поудобнее на своих коленях. - Дидо! - мальчонка ощупывал одежду ведуна и заглядывал в глаза, не оставаясь в покое ни на миг, - А ты деда водяного видал? - Видал, чадо! И деда водяного видал, и берегинь видал! - А какие они? - А как мы, только в воде живут! - А почему тятька не видал? - Так осторожные они очень, люди-то водяные - как услышат голос чей, или шаги, так потихоньку и нырнут в воду-то! А когда нет никого, они из воды на солнышко вылезут и волосы свои расчесывают, по берегу расправляют. А волосы-то у них длинные! - Длиннее, чем у матушки? - Длиннее, чадо, длиннее! А цвету они у них зеленого, что трава! - А как ты их тогда видал, раз они всех боятся? - Так меня они знают, потому и не боятся! - А лешего ты видал? - Ну, лешего увидать и вовсе непросто! Когда он по лесу идет, то с лесом равный, как по траве идет - с травою равный, а как захочет - облик человеческий примет, чтоб, значит, какому человеку-то показаться! Сам он решает, кому показываться, а без его дозволения никто его не увидит! - А я смогу их сам посмотреть? - Сможешь, чадо, сможешь! Только надобно, чтоб не было на сердце у тебя ни досады, ни злобы, ни кручины. Очень не любит люд лесной да водяной тех, у кого сердце не чисто, а хорошего человека они всегда приветят! На ус мотай, - Светорад щелкнул мальца по носу и тот засмеялся, - А как поймешь, да увидят они, что в сердце твоем лад да радость живут, так сами и покажутся. Вот и посмотришь! А там, глядишь, и песни лелевы услышишь! - А это кто? - Лель-то? Певец такой! Он в лесах, да в полях живет, людей сторонится, сам с дудой да гуслями ходит, сам себе играет, сам и поет! А поет он для земли всей, для всех, кто на ней живет, да только слышат его тоже не все, а только те, кто слушать умеет. - А ты, дидо, слышал? - Я часто песни его слышу. Поет мать-земля, всякая тварь живая поет на свой лад, а Лель их слушает да перепевает по-своему, да так ладно, что птицы лесные его песнями заслушиваются, соловьи у него петь учатся, да только куда им до него! - Ну, все, хватит баловать, ночь уж, ступай к мамке! - Мокша снял мальчонку с колен ведуна и отдал на руки жене, и, хотя вид у него при этом был строгий, Светорад заметил, как горд был отец за бойкость и жизнелюбие своего отпрыска, как сильно любит он жену и детей. Заполночь в княжеской светлице Велимир и Филидор говорили о событиях прошедшего дня. Велимир сам наливал вино в кубок и жадно пил, но хмель не брал его. - Если я правильно тебя понял, князь, этот необразованный колдун действительно сможет пройти по воде? Он умеет это делать? - Филидор теперь совсем не был похож на того проповедника, что стоял на площади перед народом. Он был бледен и растерян. - Светорад - великий кудесник и чародей! Он умеет все! - Велимир стукнул пустым кубком по столу и криво усмехнулся. - Почему же ты не велел схватить его там, на площади?! Почему не велел казнить его?! - Он не позволил бы нам сделать это! Ты не ведаешь его силы! Филидор взволнованно забегал по светлице, нервно теребя усы и время от времени бросая взгляд на Велимира, не поднимающего взгляд от стола. Наконец, грек остановился: - Он не должен дожить до утра! Князь, нужно что-то делать! В светлицу вошел слуга: - Князь, к тебе Блуд! - Пусть войдет! - мрачно махнул рукою Велимир. Светорад смотрел в огонь. Вспоминал он, как старый Вед учил его искусству становиться легким, что перышко, так что вода могла удержать. Вспоминал слова его: - Представляй, что тело твое росою утренней стало, да согревай дыханием, чтобы оно туманом к небу взлетело. А потом воду-то ногой мешай, что тесто, чтобы под ногами ее чуять. Так и пойдешь, да не спеши - сразу-то никто не ходил! Да молитву не забывай! Помнил он и тот первый раз, как явились ему боги. Читал он перед восходом солнца молитву на силу, да от души читал, обращаясь к заре утренней: «Над горами высокими, над ярами глубокими, над чащобами темными, среди ясных звезд, между черных туч скачут всадники на конях огненных - Сварог Великий, Перун Златоглавый да Свентовит Четвероликий! Глядят они взорами булатными, да льют пламя жаркое на тучи темные, да на холодну землю…». Подняв голову, увидал он ту троицу великую, скачущую в пламени пылающем по серому утреннему небу, да так и упал без чувств. Вед успокаивал его потом: - Не печалься, не о том думай! Со мною тоже так бывало, в том стыда нет! Молод ты еще, а силу уж немалую обрел, вреда себе не наделай! Ну, да я присмотрю! Светорад вспоминал то, что происходило сегодня на площади, и в сердце его закипал гнев: - Плетет уж смерть венки вам на головы - Стрибог, царь мертвых, да Чернобог, беззаконие наказующий, воздадут по заслугам вашим! Вечным проклятием вам и вашим потомкам отплатят за измену черную! В пламени очага вдруг закрутился клубок огня, вспыхнул белым светом и превратился в голову старца, в облике которого Светорад узнал Веда. - Здравствуй, Светорад! - Здравствуй и ты, Ведо! - сердце Светорада радостно забилось при виде Учителя. - Ты всегда был хорошим учеником, Светорад, а теперь твой учитель - сама жизнь! Ты многое сумел сделать, я постоянно присматривал за тобой, и не находил неправедности в твоих поступках! Я горжусь тобой! - Как давно я не слышал таких слов из твоих уст, отче, но сегодня гнев переполнил мое сердце и я говорил много злых слов! Я ж