Через день вышел Алини из своего чума, весь черный, сел у костра, есть начал. Ест и рассказывает, и даже собаки его слушали. А рассказал он вот что:
- Полдня я на медведе ехал, далеко ехал, быстро - за волком гнался. Но вот медведь встал, мне говорит: «Дальше сам иди! Нельзя мне с волком биться, ты один это должен сделать!». Слез я, пешком пошел. Недолго шел, вижу - бежит ко мне волк! Огромный, черный, снега не касается, по воздуху летит и глаз с меня не сводит! Гляжу, а на голове его косички заплетены, а в косах тех - амулеты, костяные, да железные. Кричу ему: «Стой! Ты - шаман! Почему зло творишь? Почему людям плохо делаешь? Знаешь, что люди про тебя говорят? Говорят - неужели у него матери не было? Откуда столько злобы может быть у зверя? Но я знаю, что ты - не зверь! Кто ты? Отвечай!». Остановился волк, вижу - страх в его глазах! Говорит: «Я узнал тебя, Алини! Ты великий шаман, и слава о тебе по всей земле идет. Я - шаман из племени лесных людей. Мой род - род Совы, а зовут меня Угерэ!». Я ему говорю: «Как же смог ты стать таким чудовищем? Разве мало бед у людей? Разве мало за ними смертей ходит? Небом тебе поручено смотреть за людьми. Как же смог ты, кто должен свой род оберегать, о чужом счастье заботиться, а о своем забывать, как смог ты забыть законы Небес и наших предков?». Ответил мне Угерэ: «Хотел я славу твою затмить, хотел много духов себе в слуги взять, завладеть их силой и мощью Мира Подземного. Но не смог я с той силой совладать, и вот теперь духи сделали меня своим слугою. Нет мне прощения. Убей меня, Алини!».
Молчали люди, молчали лес и небо, и даже звезды прислушивались к рассказу Алини. Никто не смел ни спросить, ни перебить его, каждое слово ловили, боялись вздохнуть. Алини дальше рассказывал:
- Увидел я, как много духов сидит в Угерэ. Не знал я, что ответить ему. Тот, кто поднял руку на жизнь человека, будучи шаманом, кто захотел присвоить силу духов, будучи шаманом, кто захотел стать сильнее Неба, будучи шаманом, достоин смерти. Это закон Небес, и никто не в силах его преодолеть. Но жалко мне стало Угерэ. Вспомнил я, как говорила мне мать: «Алини! Нет на свете ничего важнее и дороже, чем жизнь человека. Нет на свете ничего страшнее и бесчестнее, чем желание забрать ее. Не ты даешь жизнь, и не тебе она принадлежит. Если Небо решит забрать, оно заберет, но если ты можешь помочь человеку, ты должен это сделать, даже если тебе самому грозила бы смерть! Таков наш обычай, так жили наши предки, так говорит Небо».
Трещали костры в тишине, звезды молча смотрели вниз, на людей. Молчал Алини, а потом сказал:
- Завтра я буду камлать. Буду просить Небо простить Угерэ, буду просить духов оставить Угерэ, он и так наказан. Хочу и вас просить помочь мне в моих молитвах. Если Небо прогневается, оно накажет нас, но если оно услышит нашу молитву, Угерэ сможет вернуться в свое стойбище, и до конца жизни будет искупать свои грехи!».
Люди говорят, что на следующее утро все племя собралось перед чумом Алини. Два дня камлал Алини, и весь род Медведя вместе с ним просил Небо простить Угерэ. А на третий день перед чумом, в котором жила вдова одного охотника, убитого волком-Угерэ, появился волк с человеческим лицом. Он вбежал в чум и прыгнул в чрево женщины! Испугались люди, подумали они, что Духи Небес решили наказать их. Снова все племя пришло к Алини, чтобы искать защиты, но он успокоил людей:
- Небо услышало наши молитвы и простило Угерэ! - сказал он.
А через год та женщина родила мальчика с волчьим хвостом…
Три зимы потом прошло. Мальчик подрос. «Велики мудрость и сила Небес! Добрым и смышленым мальчуганом стал теперь Угерэ!» - думали люди в стойбище, но никто и никогда не говорил этого вслух. А еще я слышал, что, когда мальчик в первый раз увидел Алини, он радостно засмеялся, подбежал к нему и схватил за руку. Алини научил его всему, что знал сам, ведь своих детей у него не было - в этом тоже была мудрость Небес. И потом, когда через много лет старый шаман Алини ушел в поля своих предков, в стойбище рода Медведя был другой Великий шаман.
Вот что я слышал от людей.
Выбирая жизнь.
Выбирая жизнь.
Над Берендеями занимался новый летний день. Солнце поднималось к зениту, и жара набирала силу, готовясь скоро обрушить её на спины и плечи маленьких людей, плетущихся нестройными колоннами там, внизу, по земле, через поля и перелески вслед за подводами с боеприпасами и военным имуществом, оружием и штабными архивами, ранеными в окровавленных бинтах, с детьми и домашним скарбом. Изредка колонны обгоняли штабные «Эмки», да вестовой промчится на лихом коне, поднимая пыль. Солдаты в гимнастерках с чёрными от пота и грязи разводами, мрачно поглядывали на сельчан и продолжали свой путь, полный тоски и неизвестности. Ощущение чего-то непоправимого витало над отступающей вглубь своей страны армией, ещё вчера гордившейся боевой славой и отвагой.