- Не вертись! - сказала Элоиза.
- О-о, какое интересное имя! А где сам Джимми? Скажи, Рамона, где он?
- Тут, - сказала Рамона.
Мэри Джейн оглянулась вокруг, потом посмотрела на Рамону с самой нежной улыбкой.
- Где тут, солнышко?
- Тут, - сказала Рамона. - Я его держу за руку.
- Ничего не понимаю, - сказала Мэри Джейн Элоизе. Та допила виски.
- А я тут при чем? - сказала она.
Мэри Джейн обернулась к Рамоне.
- Ах, поняла! Ты просто придумала себе маленького мальчика Джимми. Какая прелесть! - Мэри Джейн приветливо наклонилась к Рамоне: Здравствуй, Джимми! - сказала она.
- Да разве он станет с тобой разговаривать! - сказала Элоиза. Рамона, ну-ка, расскажи Мэри Джейн про Джимми.
- Что про Джимми?
- Не вертись, стой прямо, слышишь... Расскажи Мэри Джейн, какой он, твой Джимми.
- У него глаза зеленые, а волосы черные.
- Еще что?
- Папы-мамы нет.
- Еще что?
- Веснушек нет.
- А что есть?
- Сабля.
- А еще что?
- Не знаю, - сказала Рамона и снова стала почесываться.
- Да он просто красавец! - сказала Мэри Джейн и еще ближе наклонилась вперед. - Скажи, Рамона, а Джимми тоже снял ботинки, когда вы пришли?
- Он в сапогах, - сказала Рамона.
- Нет, это прелесть! - сказала Мэри Джейн, обращаясь к Элоизе.
- Тебе хорошо говорить. А мне целыми днями терпеть. Джимми с ней ест, Джимми с нейкупается, Джимми спит на ее кровати. Она и ложится-то с самого краю, чтобы его нечаянно не толкнуть.
Мэри Джейн сосредоточенно закусила губу, выражая полное восхищение, потом спросила:
- Откуда она взяла это имя?
- Джимми Джиммирино? Кто ее знает!
- Наверно, так зовут какого-нибудь соседского мальчишку?
Элоиза зевнула и покачала головой.
- Нет тут никаких соседских мальчишек. Тут вообще ребят нету. Меня и то зовут "соседка-наседка", конечно, не в глаза, а...
- Мама, можно поиграть во дворе? - спросила Рамона.
Элоиза покосилась на нее:
- Ты же только что пришла.
- Джимми хочет туда.
- Это еще за чем?
- Саблю забыл.
- О черт, опять Джимми, опять эти дурацкие выдумки. Ладно. Ступай. Ботинки не забудь.
- Можно возьмить это? - Рамона взяла обгорелую спичку из пепельницы.
- Взять, а не "возьмить". Бери. На улицу не выходи, слышишь?
- До свидания, Рамона! - ласково пропела Мэри Джейн.
- ...свиданя. Пошли, Джимми!
Элоиза вдруг вскочила, покачнулась:
- Дай-ка твой стакан!
- Не надо, Эл, ей-богу! Меня ведь ждут в Ларчмонте. Мистер Вейнбург такой добрый, я никак не могу...
- Позвони, скажи, что тебя зарезали. Ну, давай стакан, слышишь?
- Не надо, Эл, честное слово. Тут еще подмораживает. А у меня антифриза почти не осталось. Понимаешь, если я...
- Ну и пусть все замерзнет к чертям. Иди звони. Сообщи, что ты умерла, - сказала Элоиза. - Ну, давай стакан.
- Что с тобой делать... Где у вас телефон?
- А во-он он куда забрался, - сказала Элоиза, выходя с пустыми стаканами в столовую. - Во-он где. - Она вдруг остановилась на пороге столовой, споткнулась и притопнула ногой. Мэри Джейн только хихикнула.
* * *
- А я тебе говорю - не знала ты Уолта, - говорила Элоиза в четверть пятого, лежа на ковре и держа стакан с коктейлем на плоской, почти мальчишеской груди. - Никто на свете не умел так смешить меня. До слез, по-настоящему. - Она взглянула на Мэри Джейн. - - Помнишь тот вечер, в последний семестр, как мы хохотали, когда эта психованная Луиза Германсон влетела к нам в одном черном бюстгальтере, она еще купила его в Чикаго, помнишь?
Мэри Джейн громко прыснула. Она лежала ничком на диване, оперев подбородок на валик, чтобы лучше видеть Элоизу. Стакан с коктейлем стоял на полу, рядом.
- Вот он умел меня рассмешить, - сказала Элоиза. - Смешил в разговоре. Смешил по телефону. Даже в письмах смешил до упаду. И самое главное, он и не старался нарочно, просто с ним всегда было так весело, так смешно. - Она повернула голову к Мэри Джейн. - Будь другом, брось мне сигаретку.
- Никак не дотянусь, - сказала Мэри Джейн.
- Ну, шут с тобой. - Элоиза опять уставилась в потолок. - А как-то раз я упала, - сказала она. - Ждала его, как всегда, на автобусной остановке, около самого общежития, и он почему-то опоздал, пришел, а автобус уже тронулся. Мы побежали, я грохнулась и растянула связку. Он говорит: "Бедный мой лапарастяпа!.." Это он про мою ногу. Так и сказал: "Бедный мой лапа-растяпа!" Господи, до чего ж он был милый!
- А разве у твоего Лью нет чувства юмора? - спросила Мэри Джейн.
- Что?
- Разве у Лью нет чувства юмора?
- А черт его знает! Наверно, есть, не знаю. Смеется, когда смотрит карикатуры, и всякое такое. - Элоиза приподняла голову с ковра и, сняв стакан с груди, отпила глоток.
- Нет, все-таки это еще не все, - сказала Мэри Джейн. - Этого мало. Понимаешь, мало.
- Чего мало?
- Ну... сама знаешь... Если тебе с человеком весело, и все такое...
- А кто тебе сказал, что этого мало? - сказала Элоиза. - Жить надо весело, не в монашки же мы записались, ей-богу!
Мэри Джейн захохотала:
- Нет, ты меня уморишь! - сказала она.
- Господи боже, до чего он был милый, - сказала Элоиза. - То смешной, то ласковый. И не то чтобы прилипчивый, как все эти дураки-мальчишки, нет, он и ласковый был по-настоящему. Знаешь, что он однажды сделал?
- Ну? - сказала Мэри Джейн.
- Мы ехали поездом из Трентона в Нью-Йорк - его только что призвали. В вагоне холодина, мы оба укрылись моим пальто. Помню, на мне еще был джемпер - я его взяла у Джойс Морроу, - помнишь, такой чудный синий джемперок?
Мэри Джейн кивнула, но Элоиза даже не поглядела на нее.
- Ну вот, а его рука как-то очутилась у меня на животе. Понимаешь, просто так. И вдруг он мне говорит: у тебя животик до того красивый, что лучше бы сейчас какой-нибудь приказал мне высунуть другую руку в окошко. Говорит: хочу, чтоб все было по справедливости. И тут он убрал руку и говорит проводнику: "Не сутультесь! Не выношу, - говорит, - людей, которые не умею носить форму с достоинством". А проводник ему говорит: "Спите, пожалуйста".
Элоиза замолчала, потом сказала:
- Важно не то, что он говорил, важно, как он это говорил.
- А ты своему Лью про него рассказывала? Вообще рассказывала?
- Tve? - сказала Элоиза. - Да, я как-то упомянула, что был такой. И знаешь, что он прежде всего спросил? В каком он был звании.
- А в каком?
- И ты туда же? -сказала Элоиза.
- Да нет же, я просто так...