Стокдэйл стоял, опершись о калитку, слышал эти переговоры и порядком встревожился, подумав, что со стороны жителей неблагоразумно так скрыться из виду. Он сам, как и акцизники, последние полчаса ломал, голову над тем, куда подевался весь народ. Кое-кто из фермеров в силу необходимости действительно должен был выехать в поле, далеко от деревни, но тем, кто не занимался земледелием, надлежало находиться всем на своих местах. Тем не менее ремесленники лишь показались у себя в мастерских и на нынешний день, очевидно, уже закончили работу. Стокдэйл подошел к Лиззи, которая сидела у окна и шила.
- Лиззи, где же все они?
Лиззи рассмеялась.
- Там, куда они всегда забираются, когда приходится туго. - Она подняла глаза к небу. - Там, наверху, - сказала она.
Стокдэйл также посмотрел вверх.
- Как! На крыше колокольни? - спросил он, проследив за направлением взгляда Лиззи.
- Да.
- Боюсь, им скоро придется сойти оттуда, - мрачно произнес он. - Я слышал, что говорили акцизные чиновники: они хотят заново обыскать весь сад, а потом и каждый закоулок в церкви.
Впервые за все время Лиззи забеспокоилась.
- Мистер Стокдэйл, прошу вас, пойдите скажите это тем, что на крыше. Нужно их предупредить. - Заметив, что совесть
в молодом пасторе бушует, словно кипяток в котле, она тут же добавила: - Нет, не надо, я схожу сама.
Она вошла в сад и перелезла через кладбищенскую ограду: акцизники в это время уже направлялись к саду Оулета. Что было делать Стокдэйлу, как не последовать за молодой женщиной? Он нагнал ее у колокольни, и они вошли вместе.
Колокольня в Незер-Мойнтоне, как и во многих других деревнях, представляла собой не отдельную башню, а просто надстройку над зданием церкви, и проникнуть наверх к колоколам можно было только с церковных хоров через квадратный люк в полу звонарни, для чего пользовались приставной лесенкой, - а дальше, в самой звонарне, была уже постоянная лестница, которая верхним концом выходила через дыру на крышу. Когда Стокдэйл и Лиззи поднялись на хоры и взглянули вверх, они не увидели ничего, кроме крышки люка с пятью отверстиями для веревок от колоколов. Лесенки не было.
- Дальше подняться нельзя, - сказал Стокдэйл.
- Можно, - ответила Лиззи. - Вон видите, сквозь щель в люке уже смотрит сюда чей-то глаз.
В то же мгновение люк открылся, и на белой штукатурке стены четко вырисовался переплет лесенки, - ее спускали вниз. Когда она опустилась до пола, Лиззи подтянула ее к себе, установила на месте и сказала:
- Если желаете подняться наверх, то лезьте первый, а я за вами.
Молодой человек поднялся по лесенке и очутился среди освященных по церковному обряду колоколов - в первый раз в жизни, ибо не только сам он, но и несколько поколений его предков были методистами. Он с чувством какой-то неловкости посмотрел на колокола, затем обернулся, ища глазами Лиззи. Возле колоколов стоял Оулет и придерживал за край лесенку.
- Ну! Неужто и вы с нами?
- Похоже, что так, - удрученно сказал Стокдэйл.
- Нет, - вмешалась Лиззи, расслышав снизу их слова. - Он ни за, ни против нас. Но он нас не выдаст.
Через минуту она уже стояла рядом со Стокдэйлом. Дальше подниматься было нетрудно, вскоре покрытые пылью перекладины с висевшими на них колоколами остались внизу, и сквозь дыру, в которую просвечивало бледное небо, Стокдэйл и Лиззи выбрались наружу. Оулет задержался возле люка, чтобы втащить обратно приставную лесенку.
- Нагните головы ниже, - послышался голос, едва они ступили на крышу. Стокдэйл увидел здесь всех, кого акцизники тщетно разыскивали по деревне. Почти все лежали плашмя, и лишь немногие, встав на четвереньки, смотрели в амбразуры парапета. Стокдэйл сделал то же самое и увидел деревню, раскинувшуюся внизу, словно географическая карта, по которой ползали акцизники, в ракурсе похожие на крабов: круглая шляпа на голове у каждого из них казалась кружком, помещенным в центре фигуры. Некоторые из находившихся на крыше контрабандистов повернули головы, когда среди них вдруг возникла особа молодого проповедника.
- Как, и вы тут, мистер Стокдэйл? - спросил удивленно Матт Грэй.
- А лучше бы его тут не было, - сказал Джим Кларк. - Если наш пастор увидит, что на его колокольню забрался методистский проповедник, нам не поздоровится - терпеть он не может тех, кто ходит молиться в часовню. Пожалуй, больше ни одного бочонка у нас не купит. А он покупатель хороший, лучше и не сыщешь.
- А где сейчас пастор? - спросила Лиззи.
- У себя дома, понятно, сидит запершись, чтобы не видеть того, что творится в деревне. Всем порядочным людям подобает сейчас дома сидеть, и этому молодому человеку тоже.
- Он принес нам новости, - сказала Лиззи. - Оказывается, решено обыскать весь сад, а потом церковь. Что нам делать, если найдут?
- Вот мы как раз об этом сейчас и говорили, - отозвался Оулет. - И кое-что придумали. Э! Черт возьми...
Это восклицание было вызвано тем, что несколько акцизников, войдя в сад и принявшись ползать там взад и вперед, вдруг остановились посреди сада, где росла тонкая яблонька, поменьше остальных. К этим акцизникам подошли другие; сбившись в кучу, все они низко нагнулись к земле.
- Ах! Мои бочонки! - слабым голосом произнесла Лиззи, заглянув в амбразуру.
- Добрались-таки до них, - сказал Оулет. Происходившее в саду до такой степени заинтересовало
контрабандистов, что теперь уже все, кто был на крыше, прильнули к парапету и смотрели вниз. Но внезапно их внимание было отвлечено раздавшимся у колокольни чьим-то громким возгласом. Акцизники, сгрудившиеся вокруг яблоньки, вскочили на ноги и побежали к кладбищенской ограде. А те из акцизников, которые успели еще до этого незаметно для контрабандистов войти в церковь, закричали вдруг во весь голос:
- Вот они, вот они, наконец-то мы их нашли!
На крыше царила немая тишина, ибо присутствующим было неясно, о бочонках или о них самих идет речь, но, осторожно заглянув за край парапета, они получили возможность убедиться, что подразумевались именно бочонки; и вскоре обреченные предметы один за другим были извлечены из тайного убежища под лестницей и вынесены на середину кладбища.
- Сейчас их сложат на могиле Хинтона и пойдут еще искать, - произнесла Лиззи безнадежным тоном.