Каково же было ее удивление, - да мало сказать удивление, она просто остолбенела, - когда, подойдя к лестнице, увидела его сапоги на том самом месте, где он всегда оставлял их, ложась спать. Она поднялась наверх, отворила дверь в спальню - на кровати крепким сном спал Уильям. Как могло случиться, что она не видела и даже не слышала, как он вернулся? Разве что он тихонько пробрался у нее за спиной, пока она возилась с утюгами? Да и то навряд ли: не может быть, чтобы она его не заметила, ведь комната совсем маленькая. Однако будить и расспрашивать мужа ей не хотелось, и в полной растерянности и тревоге она легла спать, так и не разгадав этой загадки.
Наутро он встал и ушел из дому очень рано, когда жена еще спала. Она с нетерпением ждала его к завтраку. Как он объяснит вчерашнее происшествие? И чем больше думала она об этом теперь, средь бела дня, тем все более странным и непонятным казалось ей то, что произошло ночью. Но когда он пришел и сел за стол, она и рта не успела раскрыть, как он спросил:
- Что это там написано на двери?
Она объяснила ему и спросила, зачем он выходил ночью из дома. Но Уильям ответил, что он как вошел в спальню, так уж больше и не выходил, разулся, лег и тут же заснул и спал без просыпу, пока часы не пробили пять, а тогда встал и отправился на работу.
Бетти Прайветт готова была поклясться, что он выходил из дома, в этом она была совершенно уверена, как и в том, что он не возвращался. Но она так растревожилась, что не стала с ним спорить и заговорила о другом, словно все это и в самом деле ей только примерещилось.
В тот же день идет она по улице и встречает дочку Джима Уидла - Нэнси.
- Что это ты как будто не выспалась сегодня, Нэнси? - говорит она ей.
- Ваша правда, миссис Прайветт, - отвечает Нэнси. - Вы только никому про это не говорите, а вам я, пожалуй, расскажу. Вчера ведь был канун Иванова дня, мы собрались и пошли к церкви, а домой вернулись уж за полночь.
- Да что ты! - удивилась миссис Прайветт. - Неужто и вправду уже Иванов день? Поверишь, до того я захлопоталась, - эдак не то что Иванов, а и Михайлов день не заметишь как пройдет.
- И страху же мы вчера натерпелись! Такое видали...
- Что же вы видели?
(Вы, - может, - и не помните, сэр, уж больно вы молоды были, когда уехали в дальние края, а у нас в приходе верят, что под Иванов день можно узнать, кому какая судьба выпадет: суждено кому встретиться со смертью в этот год - тень того человека ровно в полночь войдет в церковь. Коли она потом выйдет - одолеет тот человек свою немочь, коли нет - не миновать ему могилы.)
- Что же вы видели? - спрашивает жена Уильяма.
- Да не стоит, пожалуй, рассказывать, - неохотно отвечает Нэнси.
- Моего мужа вы видели, - тихо говорит Бетти Прайветт.
- Ну, раз уж вы сами об этом сказали... - мнется Нэнси. - Нам и вправду почудилось, будто мы его видели, но там было так темно и так страшно, может, это был и не он.
- Ты добрая девушка, Нэнси, это ты, меня жалеючи, говоришь, а только что уж тут скрывать. Он ведь так и остался в церкви, да? Видишь, я и сама знаю не хуже твоего.
Нэнси ничего не ответила, и больше они об этом не говорили.
А три дня спустя Уильям Прайветт и Джон Чайлз косили луг мистера Хардкома. В полдень они присели под деревом перекусить. И как сидели, так и уснули. Джон Чайлз проснулся первый и вдруг видит - у Уильяма изо рта выползает большущая белая мучная моль - их у нас называют "душа мельника". Выползла и тут же улетела. Джону даже как-то не по себе стало, ведь Уильям в молодости много лет работал на мельнице. Джон посмотрел на солнце и понял, что проспали они довольно долго. Уильям не просыпался, и Джон окликнул его: пора было начинать косить. Но Уильям все спал, и тогда Джон подошел к нему и тронул за плечо. Уильям был мертв.
В тот самый день старый Филипп Хукхорн пошел к источнику набрать воды. И когда он уже хотел уходить, то увидел, что с другой стороны к источнику спускается - кто бы вы думали? - Уильям, да, да, Уильям! Лицо бледное, и смотрит как-то странно. Филипп Хукхорн очень удивился: много лет тому назад в этом самом источнике утонул маленький сын Уильяма - единственный его ребенок, Уильям так горевал после смерти ребенка, что с тех пор его ни разу не видели возле источника. Все знали, что он готов сделать крюк в полмили, лишь бы обойти его стороной. Филипп вернулся в деревню, стал спрашивать соседей, и оказалось, что Уильям и не мог в тот день быть у источника: в это время он косил луг мили за две от деревни. А потом уж стало известно, что скончался Уильям в тот самый час, как видели его у источника.
- Довольно грустная история, - заметил Лэкленд после минутной паузы.
- Да, да. Что поделаешь, в жизни всякое бывает, - сказал отец торговца семенами.
- Вы, наверно, не знаете, мистер Лэкленд, какая оказия приключилась с Эндри Сэчелом и Джейн Волленс из-за скримптонских пастора и причетника? спросил кровельщик, человек с веселой искоркой в глазах, который до сих пор, сидя в передней части фургона ногами наружу, больше поглядывал вперед на разные предметы, возникавшие в отдалении. - У них такое чудное дело вышло с этим пастором и причетником - эдакое не часто случается. Может, эта история вас позабавит и разгонит грусть.
Лэкленд ответил, что ничего об этом случае не знает, но Сэчела помнит хорошо и с удовольствием послушает рассказ о нем.
- Нет, сэр, это вы старика Сэчела помните, а Эндри - его сын, он всего года три, как женат, и как раз когда он женился, и вышел тот случай, про который, если хотите, я вам расскажу, - а может, кто-нибудь другой расскажет?
- Нет, нет, сосед, кому, как не вам, об этом рассказывать! - раздалось несколько голосов, мистер Лэкленд тоже присоединился к общей просьбе, добавив, что до отъезда хорошо знал семью Сэчелов.
- Как вы человек новый, - прошептал Лэкленду возчик, - я вас поостерегу - не принимайте всего на веру, что Кристофер рассказывает.