Похмелье
Александр Шуванев
В каждой деревне есть свой престольный праздник, празднуется обычно осенью, или в первом месяце зимы. Обычно празднуют всей роднёй пьют самогон, закусывают, поют песни иногда пляшут. В нашем селе Ульянки празднуют св. Дмитрия Ростовского, так как церковь построена и названа его именем. В один из таких праздников погуляли хорошо, но каково было похмелье для моего батьки. Дело в том, что раньше, в пятидесятых – шестидесятых годах двадцатого века, писали перьевыми ручками, для чего разводили химические чернила и хранили их в стеклянной бутылке с бумажной затычкой. Накануне я попросил маму налить мне в чернильницу чернил, и она встала пораньше корову доить и вспомнив, налила мне чернил, поставила бутылку с чернилами на божницу за иконы и ушла доить корову. Батя в это время уже не спал и страдал похмельем, по звуку он услышал что-то за икону прячут, наверное, самогон, мелькнула в его мозгу мысля. Долго не думая батя вскочил с койки и к божнице, нащупал в темноте бутылку, отпил сколько мог и лёг опять вроде не приделах: - Что-то самогонка какая-то горькая и похмелье не разбивает. – Сказал при этом батя. Пришла мама процедила молоко и позвала батю: - Вставай уж, налью тебе опохмелиться, страдаешь ведь! – Батя встал и вышел на кухню, мельком взглянув, мама сказала: - Иди умойся вначале! – Батя добросовестно умылся, на столе уже стоял стакан с самогоном и закуска, батя с налёта выпил и начал закусывать. - Да, ты что не умоешься-то? – Присмотревшись рассмеялась: - Ты что, ночью-то, диктант что ли губами писал? – Батя к зеркалу и увидя такой конфуз забормотал: - А, там, а там на божнице-то что в бутылке стоит? – - Всё понятно, чья кошка мясо съела! – Смеясь сказала мама. В деревне ничего не утаишь, потом, когда мужики выпивали, похмеляясь, шутили: - Митричу не наливай, он чернилами похмеляется! –
Мокрый нянька
Александр Шуванев
Рядом с домом барский пруд довольно таки глубокий, берега крутые, вдоль пруда вётлы растут, красота неописуемая. Для ребятни пруд настоящее счастье летом купайся, сколько тебе влезет, осенью коньки, прутки, салочки. Зимой лыжи, снежки хоть до темна, ну а весной льдины тоже катайся пока домой не загонят. Неподалёку колхозная пожарная, в которой два пожарника и две лошади. Чтобы поить лошадей воду брали в пруду, прорубят прорубь и наливают лейкой, такое ведро на шесте, в бочку потом везут в пожарную и там поят лошадей. Однажды поздней осенью вышел я на лёд с прутком покататься, лёд был уже крепкий и держал уже не только нас ребятню, но и лошадь с санями, поэтому прорубили прорубь и набирали из неё воду. За ночь прорубь заморозило я подошёл посмотреть – проверить крепко ли держит лёд. Топнул ногой, нормально, сильней топнул не проваливается, тогда я, держась руками за пруток подпрыгнул, что было сил у шестилетнего меня и всё-таки добился своего, пролетел по пояс в прорубь. Подтянулся на прутке и побрёл до дому, пока шёл валенки подморозило, и они стучали, как колотушки по деревянному полу. Мама стирала бельё, а Виктор, мой брат грудничок, плакал в качке. - Где тебя носит? - Строго спросила мама – Вон братишка, видишь плачет, покачай его пока я стираю! – Я прошмыгнул в переднюю комнату к качке, сел на табурет и начал добросовестно качать братишку, с меня натекла на пол порядочная лужа, не хуже, чем после дождя. К качке я пролетел мухой, пока валенки не оттаяли и впечатление было потрясающее, будто вода натекла с качки. Наконец мама кончила стирать и подошла проверить, как мы тут с братом, увидела лужу и подняла крик: - Ослеп что ли! Не видишь Витя обсикался? Марш с глаз моих! – Упрашивать меня долго не пришлось, и я побрёл от качки, проделав валенками сырой след. - Вот, вот и валенки в луже промочил! Марш на печку сушить их! – Мне только того и надо, скинул валенки, скинул носки, скинул штаны и всё расстелил сушиться на печке и сам укрылся сохнуть, да и заснул вот такие приключения в детстве бывали.