С тех пор я понял, что лучшее снотворное – это когда тебе говорят: "Не спи!»
Юон.
Учитель недоволен учеником в двух случаях: когда ученик знает меньше учителя и когда ученик знает больше учителя.
Эту истину я понял после одной истории.
Как-то учительница показала нам картинку в учебнике и сказала:
– Эту картину написал китайский художник Юон.
Я сказал учительнице:
– Вы немного ошиблись. Это не китайский художник, а, наоборот, русский.
Я занимался рисованием и потому хорошо знал творчество Константина Федоровича Юона.
Но учительница вдруг рассердилась и поставила мне двойку: за то, что я отвечаю, когда меня не спрашивают.
К завтрашнему дню она велела всем подготовить рассказ по этой картине.
Назавтра на уроке присутствовал инспектор.
Поскольку учительница чувствовала, что двойку поставила мне незаслуженную и что о Юоне я все-таки знаю больше других, она вызвала меня. Я поднялся и сказал:
– Эту картину написал Юон – великий китайский художник.
– Как?!ахнула учительница и испуганно посмотрела на инспектора.
– Так вы же сами вчера сказали, – ответил я.
Учительница покраснела, а потом вызвала моих родителей в школу.
После этого я уяснил вторую истину: если ученик плохо учится, учитель вызывает в школу родителей ученика, а если учитель плохо учит, ученик не имеет права вызвать в школу родителей учителя.
Эта история имела продолжение. У нас была экскурсия в Русский музей.
Женщина-экскурсовод или, как мы её называли, экскурсоводка рассказывала нам о русских импрессионистах. Остановившись около картины, на которой были изображены речка, церковь и весенний дождик, она сказала:
– А на этой картине нарисован пейзаж великого русского художника Юона. Кто может о ней что-нибудь сказать?
Все застыли, как пораженные весенним громом. Учительница с тихим ужасом смотрела на картину. Я смотрел на учительницу. А ребята смотрели на нас обоих.
Тогда экскурсоводка ткнула меня указкой и сказала:
– Ну, вот ты, мальчик, что ты видишь на этой картине?
Я ещё раз внимательно посмотрел на речку, на церквушку с крестом и сказал:
– Широка река Хуанхэ! Редкая птица долетит до середины Хуанхэ…
Поцелуи.
Когда я был маленьким, я очень не любил поцелуи.
Помню, как к нам в гости пришли мои дядя с тетей. Зная их обычай целовать, я вышел к ним навстречу весь в бинтах. Как мумия. Один глаз только торчал.
– Что с тобой?! – испугались они.
– Это от поцелуев, – сказал я.
Тут они испугались ещё больше. Они подумали, что меня кто-то перецеловал.
Но мама им объяснила:
– Это он забинтовался не от тех поцелуев, которые были, а от тех, которые будут.
– Значит, тебе не нравятся наши поцелуи? – удивилась тётя.
– Да, – сказал я. – Ходите только с поцелуями. Лучше с чем-нибудь вкусным пришли.
Тогда я ещё не знал, что самое вкусное для взрослых – есть поцелуи.
Я хотел стать солдатом и считал, что тело мужчины должно быть покрыто не поцелуями, а шрамами.
Тут мама отвела меня в другую комнату и сказала, что если я сейчас же не исправлюсь, она меня отлупит.
– А! – сказал я. – Подлизываешься ко мне!
Я знал, что мама не умела лупить. И мама знала, что я это знал. Поэтому она сказала:
– Я попрошу дядю, чтобы он снял ремень и тебя отлупил!
– Но если дядя снимет ремень, – сказал я, – то как же он меня догонит?! У него же штаны свалятся!
Тогда мама решилась на самую жестокую меру. Она сказала, что теперь будет называть меня при всех словами, которые я ненавидел ещё больше, чем поцелуи: кисонька, лапонька и пупсик.
И тогда я сдался. Я вышел к дяде с тетей и, сорвав с себя бинты, крикнул:
– Целуйте, палачи!
Искусство математики.
Лучше всех знают математику пожарные. Когда они играют в домино, а играют они всегда, если нет пожара, или есть, но ещё не очень сильный, они, эти пожарные, перемешав костяшки, берут их в руки и сразу говорят: «Рыба», – или: «У вас – двадцать пять. У нас – пятнадцать», – и снова тщательно перемешивают.
Совершенно иное отношение к математике у женщин. Особенно – когда поднимается вопрос об их возрасте. Какой-то знаменитый математик даже сказал: «Возраст женщины – величина постоянная».
Обучение математике начинается с детства, но родители – не самые лучшие учителя. Родители вообще довольно странно представляют себе процесс обучения.
Помню, как наш учитель, проверив домашнее задание, сказал одному мальчику: «Мне кажется, ты решал задачу не один, а с двумя неизвестными».
Отца другого мальчика вызвали в школу. Вернувшись, отец ему сказал: «Я поговорил с твоим учителем. Больше он тебе двойки ставить не будет».
Некоторые родители, не зная, как объяснить ребёнку, что такое «прямой угол», просто его в этот угол ставят.
Отсюда можно вывести закон: родители ставят ребёнка в угол, когда он ставит их в тупик.
Многие родители огорчаются, что их дети не умеют считать даже до десяти. Но это не страшно. Страшно, когда дети умеют считать до тысячи.
Когда я научился считать до тысячи, для моих родителей настали кошмарные дни. Только я начинал считать – они сразу затыкали себе уши. Или мне – рот. Как правило – яблоком или конфетой. Возможно, именно потому я и научился хорошо считать.
Кто-то посоветовал моим родителям использовать меня как средство от бессонницы. Но я считал так громко, что просыпались даже соседи.
Когда у нас был кто-нибудь в гостях, родители просили меня посчитать что-нибудь и для гостя. Но обычно – в том случае, если его было по-другому не выгнать.
Я начинал считать, и улыбка сползала с лица гостя. Он молча вставал, одевался и, не прощаясь, уходил. А я шел за ним, продолжая считать ему в спину. При этом интонация моего счета походила на лай собаки.