В ближнем бою топорики коммунистов значительно эффективнее джамперских луков. А в дальнем - как ни крути, стрела летит и дальше, и точнее. Так что метанию топориков коммунисты не придают большого значения, хотя, нет-нет, да кто-то и подходит к лавкам с мишенями потренироваться в броске.
Холодный спирт обжег горло, и сразу стало теплее. Яуза протянул Ольге яблоко. Яуза влюблен в нее, Ольга давно это поняла. Относилась она к нему тоже с симпатией, одно время даже, наверное, переборщила с дружелюбием, парень бедный возомнил, что она ему взаимностью отвечает. Пришлось объяснить. Что любит другого. Ничего, справился парень. Остались друзьями, как говорится. А так, симпатичный и неплохой этот Яуза. Вообще, коммунисты - ребята клевые. Джамперы - те мутные какие-то. Или того хуже, вроде Кислого - безбашенная шпана. А коммунисты простые, веселые. Бухают, правда, как кони педальные. Вот и Яуза... Накинул на Ольгу свою куртку, вроде как, ухаживает, а у самого уже глазки стекленеют.
- Простите, вы работаете?
Морячок в форме. Разглядел повязку. Ольга специально руку держала так, чтоб куртка Яузы повязку не закрывала. А то супервайзер пройдет, не увидит - и хорошо еще, если только штраф, а то как бы не "здравствуй, китайская граница"!
- Работаю.
- А далеко идти?
- А напротив, - Ольга кивнула, - Первых Побед, дом один. Пятый этаж.
- Ну... Пойдем?
- Пошли. Яуза, ты давай тут, не нажирайся особо! Заснешь, замерзнешь.
Хромает морячок. Небось, только из Медцентра.
- С китайского?
- С него.
- На пятый-то поднимешься? Лифт не ходит.
- Ради тебя, красавица.
- Бумага есть, красавец?
- Обижаешь!
Утром, когда над площадью светает, коммунисты поднимают спящих, расталкивают пьяных, кого можно растолкать, а кого нельзя - так и тащат, взяв под руки - к люкам. Флаги сворачиваются, и вся черная тусовка уходит под землю, чтобы расползтись там во все стороны по коммуникациям и вылезти на поверхность в глухих дворах, на заброшенных стройках, в покинутых зданиях, черт знает в каких еще городских клоаках, или просто остаться под землей и спать там до следующего вечера.
Костры на площади гаснут сами. Угли, бутылки, мусор - иногда убирают дворники, но не чаще раза в неделю. Дворников не хватает. Раньше всю работу выполняли роботы-уборщики, но после кризиса все они гниют на складах.
Через пару часов на площади появятся первые джамперы. И Ольга, если у нее дневная смена. И прохожие. Как правило, для простых горожан ни джамперы, ни коммунисты опасности не представляют. Если специально не искать приключений. И по площади, в общем, можно ходить спокойно в любое время дня и ночи. Другое дело, многие все-таки боятся. Но многие и ходят. Иначе бы сюда не поставили и Ольгу.
Полиция обычно не трогает ни ту, ни другую группировку, закрывая глаза и на наркотики, и на луки, и на топоры. Во-первых, есть заботы поважней. А во-вторых, чем больше ублюдков перебьют друг друга, да передохнут от своей отравы, тем лучше для города, не так ли? Конечно, кто подлежит призыву, те на площади в открытую не тусуются. Те прячутся. А тут торчат в основном допризывники, хотя бывают и отслужившие. Особенно среди коммунистов. Такие у них состоят большей частью вождями.
Между джамперами и коммунистами жестокая смертельная вражда. Вражда, не имеющая ни материальных, ни идеологических, ни классовых - вообще никаких причин. Просто так сложилось. Исторически. После Реконструкции, после Первых Побед, лет двадцать назад, еще до начала войны с Китаем - почему-то так повелось.
На площади группировки поделили время суток, а в городе - территорию. Там у них какое-то сложное, не поддающееся логике рваное земельное деление, которого целиком не знают и сами бойцы. Каждый четко понимает принадлежность территорий в своем микрорайоне. Если собирается куда-то ехать, сначала спрашивает на площади у своих, из того района - куда там можно, куда нельзя? Ходит такая телега, что служба безопасности ведет эту тему, и там, на Дзержинского, есть у них карта, где цветом отмечено по всему городу, какая территория чья. Да только на хрен безопасникам это нужно, если задуматься?
Появиться на чужой территории и попасться хозяевам означает, в лучшем случае, тяжелые телесные повреждения. А то и смерть. Если силы примерно равны - кровавый бой. Правда нарушения суверенитета редки. Умирать и калечиться, в общем-то, никому особо неохота. Лет восемь назад закончились массовые войны за раздел территорий, и с тех пор кровь льется не часто. Но льется.
Серый ноябрьский рассвет. Холод. Ветер. Кажется, что ветер проникает даже через пластмассовые стены уличной кофейной кабинки. Искусственный кофе из автомата. Источник тепла - тонкий пластмассовый стаканчик с горячим напитком. Кисловатый привкус во рту. Джамперов еще нет. Прохожих мало. На дальней скамейке уже с полчаса сидит какой-то хмырь и все поглядывает на Ольгу. Знаем, знаем - повязку видит, а бумаги у него нет. Сиди себе, хмырь, без тебя тошно.
Голос сзади:
- Доброе утро, Оля.
Виктор Михайлович - мужчина средних лет, всегда аккуратно одет, чисто выбрит, всегда спокоен, вежлив, тихий голос, обходительные манеры. Без неприятных запахов. Хорошие чаевые. Один из постоянных. Собственно, лучший из них. Бывает пару раз в неделю, всегда по утрам.
- Здравствуйте, Виктор Михайлович. Как ваше здоровье?
- Спасибо, Оленька, здоров. А ты что же в такой курточке тоненькой в такую-то холодищу? Ну разве ж так можно? И без перчаток! Ну-ка дай руки. Ледяные!
Виктор Михайлович дышит на Ольгины ладони, целует пальцы. Потом галантно сгибает руку в локте. И они идут.
- Оля, почему ты не надеваешь зимнюю одежду? Она у тебя вообще есть?
Главное - не вспоминать сейчас про Кислого.
- Скажи, может, тебе денег не хватает? Ты себе-то оставляй хоть что-то, нельзя же все отдавать! Как там твои, кстати? Как мамины ноги? Сестренка не болеет?
- Да что вы, Виктор Михайлович, всего мне хватает, спасибо вам. Есть у меня одежда. Просто не думала, что так холодно сегодня будет.
Когда Ольга вернулась, Кислый уже был на площади. Как всегда - дурацкая улыбка на морде, несмотря ни на холод, ни на то что со скейта только что слетел, да прямо башкой в мраморный пьедестал - Ольга видела издалека еще, когда подходила. Все улыбается. Несмотря на то, что знает, где сейчас Ольга была. И куда скоро опять пойдет. Увидел тоже, несется навстречу на скейте. Спрыгнул, поцеловал, кивнул в сторону своей доски:
- Давай! Сегодня будешь работать тройной переворот. Должно уже получиться, в прошлый раз уже почти правильно делала.
Насчет поцелуев было не совсем понятно. В "Правилах и обязанностях", как бы, про поцелуи конкретно ничего сказано... Но всякий раз, целуясь с Кислым на площади, Ольга потом воровато оглядывается по сторонам - нет ли супервайзера?
- Слышь, Оль, а кто ночью работал, Наташка?
Наташка - Ольгина сменщица на площади. У нее классная татуха, точнее, подкожный биочип - как бы, на запястье набит циферблат электронных часов. Только цифры каждую минуту меняются и всегда показывают точное время. А корректируются с ближайшего аэростатата везде в пределах зоны обслуживания системы.