История моего деда и его семьи
Мой дед со стороны матери был купцом I гильдии. В Царской России это было очень важно для еврея, так как давало возможность проживать и, в частности, заниматься коммерцией за пределами «зоны оседлости». Жил он с семьей в Бухаре. Звали его Владимиром, а меня, родившегося уже после его смерти, в его честь назвали этим же именем.
В те далекие времена Бухара была отдельным эмиратом под протекторатом России. Русские, евреи, в общем, не мусульмане, селились на окраине города, назывался этот район «Новой Бухарой». Мой дед владел магазином, в котором можно было купить всевозможную одежду, обувь, ткани и другие промышленные товары. Назывался магазин «Оборот». В 1899 году начала функционировать Закаспийская железная дорога. Вокзал построили в Новой Бухаре и магазин сразу же оказался в одном из самых людных мест, что способствовало его процветанию.
В этом же районе располагались различные фабрики, на которых работали преимущественно русские рабочие. Все они отоваривались в магазине «Оборот», причем мой дед, хотя и не был «революционно настроен», всегда поддерживал тех, кому в данный момент было нечем платить за одежду для себя, для жен и детей: он предоставлял беспроцентные кредиты, прощал долги, когда понимал, что человеку платить нечем. Благодаря такой политике он пользовался большим уважением среди местного населения.
Жил он со своей семьей в большом доме, где наряду со столовой, гостиной и спальнями, был даже свой театр, в котором часто выступали заезжие гастролеры. В этом же зале был оборудован кинопроектор, показывали кино, причем это был, вероятно, первый кинотеатр не только в Бухаре, но и во всем нынешнем Узбекистане. К просмотру кинофильмов допускались и посторонние, причем Мария, жена моего деда, исполняла в этом случае роль первой в истории этой страны кассирши кинотеатра.
Моя мать рассказывала, что однажды в этом домашнем театре выступал артист с большой обезьяной. Обезьяна по его приказам выполняла различные трюки, а он время от времени поворачивал ее задом к зрителям и громко произносил: «Маймун, маймун, попляши, красный ж…пка покажи!»
Товары мой дед получал, в основном, из Польши, которая тогда входила в состав Российской Империи. В связи с этим он часто ездил в Варшаву. Однажды, возвратясь из поездки, он привез с собой молодую женщину, которая, как заподозрила его жена Мария, была его любовницей. Дед посадил приезжую за кассу магазина, но Мария немедленно выгнала ее оттуда: к деньгам она посторонних не допускала. Чтобы сохранить семейный мир, мой дед преподнес жене подарок — золотую цепь. Именно цепь, а не цепочку: говорят, что она была длиной около полутора метров и весила больше двух килограммов. Но это еще больше разозлило Марию, она кричала ему: «Мало того, что ты привез сюда эту б…дь, свою любовницу, так ты еще меня на цепь посадить задумал?!» Она схватила цепь и начала ею стегать мужа так, что ему пришлось быстро ретироваться. Но, несмотря на такие скандалы, которые периодически повторялись, мой дед прожил со своей женой долгую и счастливую жизнь, имел четырех сыновей и дочь, которая впоследствии стала моей матерью.
Дела процветали. Мой дед стал одним из самых уважаемых людей в городе. Трех своих старших сыновей он отправил учиться за границу. Двое младших детей учились в гимназии, причем для самой младшей — Амалии, завели гувернантку.
Но вот началась война, а потом революция. С доставкой товаров возникли большие трудности. В конце 1917 года революция докатилась до Бухары и Ташкента. Новые власти начали экспроприировать имущество зажиточных семей. Приятель моего деда, служивший в филиале какого-то швейцарского банка, предложил ему задним числом перевести все его деньги в Швейцарию. Но мой дед понимал всю опасность такого мероприятия и отказался, он не стал ждать, когда конфискуют его магазин, а сам передал его государству. Несмотря на это, его через некоторое время забрали в ГПУ, пытаясь выяснить, не осталось ли у него каких-либо ценностей. Однако это вызвало неожиданную для работников ГПУ реакцию: перед зданием, где располагалось это учреждение, начались демонстрации местных рабочих, требовавших немедленного освобождения моего деда. Его выпустили. В 1918 году семья переехала в Ташкент, где мой дед устроился на работу киоскером — продавал газеты, журналы и прочие мелочи. Других возможностей зарабатывать на жизнь не было, так как он считался «лишенцем», то есть лицом, не имеющим гражданских прав.