— Да квартира у вас какая-то странная: в середине туалет, а все комнаты — вокруг него, я даже сперва заблудилась: в какую комнату ни войдешь, там дверь в туалет. Сперва я подумала, что у вас четыре туалета, но потом поняла, что он один, а дверей из него четыре, и все — в разные комнаты. А мой муж, домовой, очень любит квартиры с необычной планировкой и обычно прячется в них. Вот я и решила, что он обязательно должен быть в вашей квартире!
Анна Васильевна вспомнила, что в газетах все время пишут о ясновидящих, медиумах, колдуньях и прочих людях со сверхъестественными способностями. Может, и правда, она жена домового? Но если она жена домового, то, наверное, колдунья. Тут уж грех не использовать такую удачу.
— Скажите а вы волшебница?
— Ну, есть маленько, а что?
— Тут у меня проблема — сын поступал в институт и не попал: сегодня я проверяла списки поступивших, и там его нет, может, вы поворожите, и он появится в списке?
— Вот что я вам скажу: волшебство — вещь не простая, если дело законное, то проблем нет, а вот если незаконное, тут смазка нужна. Вот, например, у вас нет детей, а вы хотите их иметь — дело законное? Законное! А вот, скажем, вы хотите кого-нибудь убить — дело это незаконное! То, о чем вы просите, дело незаконное, значит, как я уже сказала, нужна смазка.
— А что это такое?
— Чтобы ваше дело сделать, я должна пойти к ректору института, околдовать его, чтобы он изменил список. Тут и нужна смазка — тысяч десять долларов.
— Да нет, я его знаю, про него говорят, что он честный, не возьмет!
— А вот тут-то как раз и нужна я: я его заколдую, чтобы взял, а как возьмет, тут уж ничего сделать не сможет, придется ему фамилию вашего сына в списочек вставлять!
— Да где же я возьму десять тысяч, да еще долларов, у меня припрятаны только восемь тысяч.
— Да, маловато, но — давайте, может сойдет!
Анна Васильевна выдвинула, а затем и вынула ящик трюмо, в котором копалась жена домового. Снизу к ящику был прикреплен пакет. Она вынула из него деньги и отдала жене домового.
— Вы подождите пару дней, — сказала та, — а потом снова проверьте список — все будет в порядке.
— А почему через пару дней? — спросила Анна Васильевна.
— Дело это нелегкое — я должна пойти в лес, найти там травку, которая называется «смазочка», скормить ее черному петуху, зарезать его, вынуть сердце и вместе с деньгами отнести к ректору. Он, как сердце петушиное увидит, так сразу и сделает все, что я скажу!
С этими словами она зашла в туалет и исчезла — видно вышла через другие двери, а потом и из квартиры.
В трех кварталах от дома, где жила Анна Васильевна, стояла женщина маленького роста, худая, вся в черном и пересчитывала деньги. Она считала и думала: «Когда дети в 3–5 лет верят в Деда Мороза, это понятно, но если взрослая женщина, дожив до 50, верит в домового, в волшебство — это значит, что у нее не все дома! И так ей и надо!»
Через три дня Анна Васильевна объясняла в милиции:
— Обманула меня, обдурила, забрала восемь тысяч долларов и убежала! Найдите ее!
— Кого?
— Как кого? Жену домового!
Наша крепость
Во время эмиграции многим приходилось подолгу жить в Италии. Не была исключением и Мария Ивановна, которая с дочкой и внучкой оказалась в римской гостинице в ожидании разрешения на въезд в Америку. Мария Ивановна была женщиной сухонькой и маленькой. Всю жизнь она прожила в Баку в доме, из окон которого была хорошо видна Бакинская крепость (Ичери шехер — «Внутренний город»). Когда она поселилась в гостинице в Риме и выглянула в окно, то воскликнула:
— Посмотрите, дом напротив очень похож на Бакинскую крепость: такие же башенки, зубцы на стенах. Прямо как будто мы и не уезжали из дома.
Продукты они покупали в магазине, до которого приходилось добираться две или три остановки на автобусе. Мария Ивановна очень любила гулять, но дочка боялась, что она заблудится и просила ее не уходить далеко от гостиницы. Однако однажды Мария Ивановна нарушила этот запрет: села в автобус и поехала в магазин. Но ни через две, ни через три остановки ничего похожего на магазин она не увидела. Мария Ивановна растерялась и продолжала ехать до тех пор, пока не оказалась на конечной остановке, где все пассажиры, и она с ними, вышли из автобуса. Мария Ивановна не говорила ни по-английски, ни, тем более, по-итальянски. Как вернуться в гостиницу, она не знала. Она села на скамеечку и заплакала.
Надо сказать, что эмигранты из России резко отличались от местного населения — одеждой, манерой держаться. Поэтому часто, идя по улице в Риме, эмигранты говорили друг другу: