— Славно разделаны! И всё есть! — радовались Качмарковы.
Они заметили прошлогодние скирды, серые от непогод, а когда стали видны уже и бурые кусты и мелькавшие средь них крыши, все начали отряхивать мокрую одежду и приводить себя в порядок.
Юлька, привстав, заглянула в мешок, спрятанный под лохань, — в мешке был завязан кот.
— Ничуть не промок! — объявила она с торжеством и, приподняв лоханку, потрепала шевелившийся мешок в том месте, где нащупала теплую, толкавшуюся о грубую ткань голову.
Около кирпичной часовни телега свернула влево и почти тотчас остановилась.
Безрадостно смотрели Качмарковы на свое новое жилище. Унылая изба, подпертая шестами, стояла на юру, далеко от других. Отчего так далеко? Вокруг — какой-то навоз, грязь. Было холодно, ветер трепал все, лил дождь, и, может, оттого это место казалось вновь прибывшим пустынным и неприглядным. Одной только Юльке оно, видимо, не казалось таким.
— Вот и приехали! — крикнула она весело и первая соскочила с телеги.
Потом, вытянув руки, потребовала, чтобы ей передали кошку, Юзю и все остальное.
— Вот тешится невесть как этим переездом! Она всегда найдет чему радоваться, — засмеялась мать, снимая узлы с телеги.
Старики никакой радости не испытывали. Они на своем веку немало скитались по свету и знали: везде вначале как будто лучше, потом — оказывается хуже. А здесь им уже с самого начала не понравилось.
Пока вносили вещи, Качмарек обошел весь участок.
— А в Ярантове-то у нас было лучше, — сказал он с запоздалым сожалением, вернувшись в избу.
— Не хотел там оставаться, так теперь будь доволен тем, что есть, — осадила его жена. И добавила с тревогой:
— Ступай, неси вещи. Надо скорее снять и внести все, а то до вечера ничего сделать не успеешь.
Она хотела, чтобы он не имел времени осматриваться на новом месте и не падал духом.
Женщины принялись, как могли, украшать избу, но, несмотря на все их усилия, она оставалась такой, что тоска брала глядеть на нее.
Маляр, беливший стены, сделал их совсем синими. Окошко, залитое потоками дождя и заплатанное неровными кусочками стекла, едва позволяло различить что-нибудь в комнате. Однако, несмотря на такое слабое освещение, все унылые подробности сразу бросались в глаза. Так, например, на потолке между балок виднелись какие-то пятна. Это могло быть оттого, что не высохла известка, но больше похоже было на то, что крыша протекает. Пол неровный, неприятно ходить по нему. Задвижка у дверей в неисправности. Мать подумала: когда разберутся и все приведут в порядок, тогда все это будет не так заметно. Но если старик сейчас обратит внимание на эти мелочи, он способен уехать отсюда. А она уже была сыта по горло вечными переездами!
Нигде они не жили больше года. На многих местах — только по нескольку месяцев. То он не хотел оставаться, то его держать не хотели. Лучше всего была служба два года тому назад. Они уже думали, что там проживут долго, но пришлось уехать из-за того, что она тяжело захворала. Ну, больна — так что же из того? Тем более ей хотелось бы ужиться где-нибудь и больше никуда не двигаться. Не приходить постоянно все к новым людям со своим горем. Приткнуться бы где-нибудь в углу и там дожить полную труда и забот жизнь. Только бы детей, тех, что остались в живых, вырастить и в люди вывести, чтобы не пришлось им бедовать у мачехи.
В то время как эти мысли пробегали в голове старой женщины, вошла Юлька и весело сказала:
— Сейчас несем кровати и сундук.
— Тебе тут нравится? — спросила мать. Ведь важно было только, чтобы понравилось отцу и Юльке. Юзя еще ребенок, а она и Зузя — хворые и в счет не идут.
— Что ж, люди и в худших местах живут, — ответила девушка, с интересом оглядывая все углы.
— А Юзю ты где оставила?
— Юзя бегает себе там, около лошадей.
— Под таким дождем! Тащи его скорее в хату!
— Да что ему сделается! Не зима, апрель на дворе. — И Юлька кинулась к вошедшему отцу.
— Эх, тата, как вы кровать ставите! Нельзя так близко к огню! Загореться может.
— Чего там ей загораться? Здесь не загорится.
— Да ведь плита близко. Смотрите!
— Вот сюда ее отодвинем.
— А если ее отодвинуть, куда сундучок поставишь? Сундук давайте к окну, у самого стола.
— Это еще зачем?
— Будет заместо лавки. Когда сядешь на него, отсюда можно и в окно смотреть.
— Вишь, в окно ей надо смотреть! И чего там не видала? Навозных куч, что ли?
Юлька упрямо смотрела сквозь заплатанное окошко на серую, унылую картину.
— Неправда! Тут не один навоз! Вон садик чей-то видать. Ой, как хорошо видно! Вот только дождь мешает...