Ночью была гроза с дождем, после чего сильно похолодало. На перекрестке, где нужно было ждать трамвая, бушевал и выл, вырываясь из-за угла, свирепый ветер. На буром, затянутом тучами небе только кое-где тускло светлели бледные полосы. Омытые дождем дома посвежели и вырисовывались отчетливо-строго. На тротуарах все еще стояла вода.
В трамвае Наталия все время раздумывала о Регине Винчевской. Она припомнила некоторые наивные и даже глуповатые ее ответы и со страхом думала, что, по всей вероятности, в результате предпринятых мер придется уволить неподходящего работника. Она не знала, хватит ли у нее на это духу. Наталия чувствовала себя хорошо только тогда, когда могла одобрять; во всякой борьбе она всегда была склонна признать правоту противника.
Она оторвалась от своих мыслей, когда почувствовала, что ее толкают. Сначала в трамвае было свободно, но с какой-то остановки народу стало больше.
Чувствуя у самого лица чужие платья и пальто, Наталия теснее прижалась к окну и следила, как искаженное, расплывчатое отражение трамвая скользит по стеклам магазинов, все более маленьких, но со все более кричащими вывесками. Спиной, плечами и коленями она то и дело ощущала, как проталкиваются входящие и выходящие пассажиры.
Через некоторое время толкотня заметно уменьшилась. Трамвай выехал за пределы города. По обеим сторонам улицы зазеленели газоны и чахлые кусты нового парка, а дальше, за ними, показались, тоже зеленые, круглые форты и покатые склоны старой крепости. Наконец трамвай остановился. Вагоновожатый с грохотом снял рукоятку управления и вышел, забрав ее с собой.
Последние пассажиры спрыгивали с подножки. В пустом вагоне маленькая девочка притворялась, что ей не хочется выходить. На уговоры матери: «Ну иди же, будь умницей» она упрямо отворачивалась и, смеясь, смотрела в окно.
Чтобы попасть в крепость, нужно было пройти по виадуку над путями железной дороги. Виадук был старый, дерево его потемнело, но ступени лестницы были недавно обиты жестью, а несколько прогнивших досок заменены новыми.
Наталия порадовалась этому. В последний раз, когда она проходила здесь, она возмущалась, что никто не позаботится привести виадук в более приличный вид. И вот время пришло, об этом позаботились. «Видно, всему свое время. Может быть, придет время и для этой Винчевской, и я напрасно стараюсь ускорить его приход?» — думала она, глядя на белевшие под ногами доски.
Внизу по рельсам медленно двигался поезд. Он только что тронулся. Было слышно редкое постукивание колес и тяжелое пыхтение паровоза. Два мальчика, расталкивая прохожих, побежали к перилам, чтобы посмотреть на поезд. Внизу, справа от виадука, в густой траве лежал, опираясь на локоть, солдат и читал сложенную газету. По другую сторону двое рабочих в замасленной одежде протискивались между перилами лестницы и забором, отгораживающими железнодорожное полотно от улицы. Они хотели, не поднимаясь на виадук, перейти через пути. Перила шатались под их напором, и наконец рабочие протиснулись в узкую щель.
Наталия вошла в густую аллею, которая вела к воротам крепости.
Ветер дул здесь не так сильно, высокие деревья едва покачивались под его порывами и шумели неторопливо, однообразно. Сразу за воротами, в маленькой сводчатой комнатке выдавались пропуска. Сержант, у которого вся грудь была в орденских ленточках, сидел над огромной разграфленной книгой и выписывал пропуск бабе в клетчатом платке.
— Как звать? — спросил он.
— А ваша фамилия? — обратился сержант к Наталии. Она назвала свою фамилию и адрес, а потом начала искать в сумочке паспорт, который обычно спрашивали. Но на этот раз сержант паспорта не спросил, да и вообще он требовал его не всегда. Солдат, стоящий на посту у моста через ров, требовал пропуск только при выходе из крепости и лишь иногда просил предъявить и при входе.
На дне крепостного рва, как в деревне, рос картофель и овощи. Возле ворот большой куст бузины протягивал к перилам моста белые тарелочки своих цветов. Миновав внутренние ворота, по запущенной, выбитой мостовой Наталия пошла к помещению клуба. Сердце ее билось. Было неприятно думать о предстоящей стычке с библиотекаршей.
В клуб поднимались по доскам, уложенным наклонно от порога к тротуару. Доски были гнилые и сломанные, порог — весь в щепах и выбоинах. Это плачевное зрелище вызвало у Наталии какое-то воинственное настроение.
Зато просторная, чисто вымытая лестничная площадка действовала успокаивающе. Большие, окрашенные в цвет бычьей крови внутренние двери клуба были открыты. В читальню можно было пройти либо через жилую комнату библиотекарши, либо через зрительный зал и сцену. Наталия выбрала второй путь. Проходя через зал, она снова почувствовала в себе силы бороться за читальню.