Он не знал, что найдет, но сердце его отравлялось мистической безнадежностью, и он не был изумлен, когда вышел в разноцветные рассветы и увидел, что его ожидало.
Девица Нэлэ — или то, что он знал, было Нэлэ — стояла в емкости со зловещим перегноем, над высохшими останки Ворквэля. Она прошла — и все еще проходила — чудовищный, дьявольский метаморфоз. Ее хрупкое, легкое тело принимало длинную драконоподобную форму, и нежная кожа пометилась зарождающимися чешуйками, которые моментально потемнели до пятен отвратительных, пагубных оттенков. Ее голову уже нельзя было узнать — человеческие очертания переплавлялись в странный полукруглый пук заостренных листовых почек. Ее нижние конечности соединились вместе и укоренились в почве. Одна ее рука уже частично стала змеистым отростком, а другая вытягивалась, переходя в чешуйчатый стебель, из которого немедля выметнулся темно-красный бутон зловещего цветка.
Все больше и больше чудовищных примет являлось в образе Ворквэля, и Лунайтай, раздавленный древним страхом и темной ужасной верой своих предков, не мог дольше сомневаться. Скоро перед ним вовсе не было Нэлэ, а было что-то, что начало раскачиваться в волнообразном ритме, подобно питону, и издавать глубокое размеренное шуршание, на которое ответили растения на нижних ярусах. Он понял — это Ворквэль вернулся требовать свою жертву и вечно господствовать над городом Лоспэр и миром Лофей.
Перевод: Т. Модестова
Гуль
Во времена царствования халифа Ватека юноша Нуреддин Хасан предстал пред судьей Алимедом бен Бекаром в Буссорахе. Юноша обвинялся в убийстве семи человек — одного за другим, в семерых человек за семь ночей и зверском изуродовании тел жертв на кладбище близ Буссораха… Нуредин рассказывает о жутком договоре с упырем — гулем — о восьми обещанных ему жертвах, которых необходимо последовательно и собственноручно убить во имя сохранения тела своей усопшей любви — Амины…
“THE GHOUL”, 1934
Случилось это в славном городе Басра во времена правления калифа Ватека. Некто Нуредди Хассан, молодой человек безупречной репутации и благородного происхождения, был обвинен в страшном преступлении и предстал перед городским судом. Обвиняемый был юн годами, обладал незаурядным умом и приятной наружностью. Кади Ахмед бен Бекар и все присутствующие в суде не в силах были скрыть своего изумления, узнав, сколь тяжкая вина ему вменяется. Юноша обвинялся в убийстве семерых человек, коих он лишил жизни одного за другим в течении семи ночей, оставив их тела на кладбище возле Басры. Там они и были обнаружены, растерзанные и изглоданные, как если бы были пожраны шакалами. Среди убитых были три женщины, два странствующих торговца, нищий бродяга и гробокопатель.
Почтенный Ахмед бен Бекар славился своей мудростью и проницательным умом. Но на сей раз он пребывал в замешательстве, ибо не мог поверить в то, что Нуредди Хасан, юноша с безупречными манерами и благородной внешностью, способен был совершить преступление столь бессмысленное и жестокое. Молча выслушал он показания свидетелей, видевших накануне, как Нуредди нес тело убитой женщины по направлению к кладбищу, а также тех, кто видел его на улицах города в ночной час, когда лишь воры и убийцы отваживаются выходить из своих жилищ. Обдумав все услышанное, кади обратился к юноше.
«Нуредди Хасан, — сказал он, — ты, благородный юноша, обвиняешься в преступлениях, вопиющая мерзость коих не поддается описанию. Есть ли у тебя какое-либо оправдание, которое могло бы снять с тебя обвинение в этом гнусном злодеянии, или хотя бы смягчить твою вину, если ты действительно виновен? Призываю тебя раскрыть мне всю правду!»
Нуредди Хасан встал перед кади, и облик его был омрачен печатью стыда и страдания.
«Увы, о кади, — сказал он, — я воистину виновен. Я, и никто другой, лишил жизни всех этих людей, и преступлению моему нет оправдания».
Кади до глубины души был потрясен и опечален ответом юноши.
«Я вынужден тебе поверить, — сказал он сурово. — Но признавшись в этом злодеянии, знай, что имя твое отныне станет проклятьем в устах всех живущих. Ответь же мне, что подвигло тебя на совершение сего преступления, что за обиду или оскорбление нанесли тебе все эти люди, или же ты убивал лишь для того, чтобы завладеть их деньгами, как презренный грабитель?»