— Павел Николаевич Трофимов? — спросил тот, что был старше возрастом. Павел, как ни старался, не мог вспомнить точное значение двух красных треугольников на рукаве. Вроде не очень большой чин, но сейчас лейтенант ГПУ приравнивался по новому указу к капитану.
— Да, — подтвердил парень, — это я.
— Вот постановление о вашем аресте, — показав какую-то бумажку с печатями, проинформировал Павла человек с усталыми глазами.
— За что?
— Это к следователю. Наше дело доставить по назначению, — весело ухмыляясь, сказал тот, — и произвести обыск. Оружие, взрывчатые вещества, наркотики есть?
— Нет.
— Понятые, — обращаясь к соседям, приказал второй, — в сторонке встаньте. И ты тоже к стенке отойди. Насидишься еще, — хохотнув, сказал он Павлу. Старший неодобрительно глянул, но ничего не сказал. Кто ж при посторонних будет воспитывать товарища?
Первым делом они начали с книг, снимая с полок и беря за обложку, трясли их, пытаясь обнаружить посторонние вложения. Небрежно просматривали на предмет пометок и бросали на пол. Павел с тоской смотрел, как много лет любовно собираемая им коллекция книг, о ВОВ трепеща страницами, летела с полок под ноги.
— О! — довольно воскликнул младший, — смотри Троцкий!
— Для того чтобы бороться с врагами, надо знать, что они говорили, — объяснил Павел.
— Сначала читают, — громко сказал младший, — потом начинают бомбы подкладывать прямо по рецептам Иудушки.
— Зафиксируй, — приказал старший, — пусть следак разбирается. Понятые видели?
Соседи автоматически закивали.
Павлу было страшно жаль, доставшееся ему по совершенно бросовой цене репринтное издание, но он не волновался. Если уж в протоколе будет записано, потом непременно вернут. А там не эти дуболомы с одной извилиной и та от фуражки, разберутся.
Из очередной книги вылетела и была поймана на лету фотография. Это они еще в прошлом году снимались с ребятами на слете участников исторического интернет-форума.
— Говоришь, нет оружия? — подозрительно поинтересовался старший. — А это что? — тыкая пальцем в изображение, где Павел держал в руках АКМ.
— Это на стрельбище. Напрокат дают.
— Зафиксируй, — вручая второму, скомандовал начальник.
— Сейчас, — пробурчал тот, изучая экран компьютера.
— Да кому он нужен, — сгребая в мешок диски с играми, отмахнулся старший. — Древний, как гавно мамонта. Компьютер забери, а все остальное, — он с грохотом скинул экран на пол. — Ничего сзади нет? Ну, вот и прекрасно. Сейчас протокольчик подпишем и поедем.
Мать, все время молча простоявшая у стены неожиданно громко зарыдала и повисла у Павла на шее.
— Ну, что ты, — неловко гладя ее по спине, пробормотал он. — Все будет хорошо. Это какая-то ошибка. Скоро разберутся.
— Ага, — заржав, подтвердил младший, — и выпустят.
Мать завыла еще громче, цепляясь за Павла.
— Хватит! — прикрикнул старший.
Она мгновенно замолчала и сжалась, как в ожидании удара. Сколько можно, — морщась, подумал Павел, — объяснять, что нечего бояться и никаких ужасов даже раньше не было тем более, сейчас в обновленной стране. Ничем из них эту глупость и страх перед органами не выбьешь.
— Бери мешок с вещдоками и пошли.
— Я? — изумился Павел.
— Ну не я же буду таскать, — скривился младший. — Не доставай при исполнении. А то можно ведь и по-другому.
Что это значит, Павел понял только на улице, когда поднял голову посмотреть на дом и моментально заработал удар по почкам. Потом его взяли за волосы, нагибая голову и добавив еще раз, зашвырнули в машину. Окна, кстати оставались темными и никто из-за занавесок не выглядывал.
— Сядь, не мельтеши, — зарычал с верхней койки здоровенный урка, весь синий от наколок.
— Да оставь ты его, — лениво сказал холеного вида пожилой мужчина в дорогом костюме. Не видишь, молодогвардеец первый раз парашу нюхает, совсем со стресса не соображает.
— Сейчас начнет по стенам бегать чмо, — возразил татуированный, — а нам что смотреть?
— Тоже развлечение. Пацан думал, что он кому-то интересен, а третьи сутки сидит и следак про него не вспоминает. Это у них методы такие, — пояснил он Павлу. — Вот дойдешь до кипения, тогда и вызовут. А может просто на всех времени нет. Сейчас у легавых и гэпэушников очень много работы. С утра до утра трудятся как пчелки, забыли про отдых и веселье.
— Не волнуйся, — оскалился еще один бритоголовый тип, — время отсидки на следствии идет в зачет. Позже суд будет, раньше выйдешь.
— Это если не сдохнет, — возразил татуированный. — Надо было фраеру устроить нормальную прописку, сидел бы сейчас как мышь под веником и не раздражал. Вот помню, — с ностальгическим вздохом поведал он, — был у нас случай, пришел один деятель по первой ходке. Здоровый, кровь с молоком. Накачанный и борзый. Пару раз влетел в непонятки, слегка поучили, так сел и загрустил. А потом как-то за короткое время сдулся. Месяца три прошло, доходяга самый натуральный и куча болезней. И тубик, и диабет, и хрен знает что. Некоторые настолько не приспособлены к жизни, что как индейцы дохнут моментально. Те тоже не могли жить без воли.