— Как поступим?
— Лучше прямо. На самом деле здесь много сухостоя, так что может даже и хорошо. Назначают же лесничие прореживание. Вот и мы что-то в этом роде. Омоложение леса.
Рыба говорил с рассудительной неторопливостью, забавно двигая усиками. Андрей Викторович коротко вздохнул, достал складной нож и — жик, жик, жик! — несколькими длинными движениями обрезал высокие голенища сапог ниже колен. «Больше не пригодятся». Глупо продолжать ходить на рыбалку после сегодняшнего. Немного подумал, и обрезал ещё — чуть выше щиколоток. Потопал ногами, потянул удочку, и они вошли в лес. Треск первых ветвей и стволов быстро превратился в оглушительный грохот, земля непрерывно дрожала, по спине щёлкали то ли щепки, то ли камушки, и Андрей Викторович шёл вперёд, не оглядываясь. Сильно хотелось пить, но он был человеком фабричной закалки и умел терпеть. Рыба тоже не выказывал ни малейшей усталости — даже когда приходилось приподниматься над высоковольтными линиями или огибать окраины деревенек. Ещё через два или три часа — Андрей Викторович не считал времени, но судя по солнцу, уже перевалило далеко за полдень — леса кончились, грохот стих, и они вышли к скоростной трассе. По ту сторону виднелась автозаправка, по эту, немного поодаль — то ли мотель, то ли кафе в бревенчатом охотничьем стиле.
— Всё. Я полностью на земле, — провозгласил тут рыба.
— Да? — Андрей Викторович вздрогнул. — Отлично! Подожди пока, я схожу возьму попить.
От неожиданности Андрей Викторович слегка растерялся и по пути к кафе корил себя за невежливость. «Вместо похвалы какая-то несуразица». В кафе было просторно, чисто, работал кондиционер, играла лёгкая субботняя музыка, и Андрей Викторович вдруг почувствовал, как сильно устал. Навалившись на барную стойку, он нашёл глазами холодильник, но в нём не было ничего, кроме пива и колы. Молодой учтивый бармен с сожалением подтвердил, что минералочки нету. Андрей Викторович взял колы, запрокинул бутылку и пил, пил, пока не перехватило дыхание. Во рту остался липко-сладкий вкус, живот вспучился от газа, на лбу и на спине выступила испарина. Он спросил бармена, как добраться до города, и выяснилось, что вон там в ста метрах автобусная остановка, «Девятый километр». Андрей Викторович осознавал: не увидев хвоста своей рыбы, он никогда не будет уверен в её неоспоримой выловленности. Он вышел наружу.
— Мне нужно в город, — поставил он рыбу в известность.
— Понимаю.
Автобус подкатил скоро, минут через пять. Андрей Викторович прошёл в середину салона и сел позади четы грибников, напротив рыхлого парня с телефоном у уха. Парень препирался о каких-то статьях и о первой и второй колонках. «Журналист». Андрей Викторович относился к журналистам с недоверием, но теперь подумал, что ему просто необходимо зафиксировать рыбу в печати. Когда парень кончил разговор, он подсел к нему и рассказал о своём событии. Он показал в окно на циклопическое чёрное тело, перекрывающее горизонт, и парень покладисто согласился поехать с ним к хвосту. Его звали Олег Сергеевич, он был корреспондентом газеты «Наша Нива», и всю дорогу развлекал Андрея Викторовича свежими новостями и анекдотами. На автостанции они пересели на маршрутку и через четверть часа уже шагали через парк к водохранилищу.
— Как же мы его измерим, Олег Сергеевич? Чтобы читатель представлял масштаб?
— Давайте примерно. Отсюда до выезда из города километров пять, до остановки — девять, что следует из её названия. Если считать эти расстояния катетами — очень грубо — то гипотенуза, то есть длина рыбы, будет равна… эээ… десять километров с небольшим. А вес… хм. Давайте возьмём за ориентир колбасу, она имеет подобную форму и сравнимую плотность. Предположим, колбаса длиной полметра весит два килограмма — округлённо — в таком случае, принимая в расчёт квадратную пропорциональность, получим… эээ… восемьсот тысяч тонн с копейками. Верно же?
Андрей Викторович не умел так быстро и смело считать, и только поднял брови. Они уже приблизились к хвосту: он лежал на траве плашмя, необъятная тёмная плоскость, уводящая вверх, к головокружительным высотам. Олег Сергеевич осторожно потрогал край хвоста сандалией, впечатлённо тряхнул кудряшками и что-то записал в блокнот. Он сказал, что сегодня вечером напишет заметку, и завтра — нет, стоп, завтра воскресенье, лучше послезавтра — её разместят на главной странице сайта. Они пожали друг другу руки, и корреспондент поспешил по своим делам. Андрей Викторович втянул воздух, пахло как будто далёким морем. Он спустился с обрыва к своим лежавшим с утра удочкам и пожиткам и вдруг увидел, что в воде зияет огромная дыра — на том месте, откуда появился рыба. Водяные стены уходили отвесно вниз, но имели такой же серо-голубой цвет, как и поверхность, и были так же покрыты волнами и рябью — поэтому необычайный феномен не был заметен издалека. Андрей Викторович ступил в воду, прошёл несколько метров, погрузившись по солнечное сплетение, а потом поплыл, через несколько длинных гребков достигнув самого края кручи. Это была настоящая пропасть, бездонный тоннель к чёрным земным глубинам, так и не смогший сомкнуться после выхода рыбы. Андрей Викторович подавил в себе панический импульс — скользнуть и полететь туда — и застыл на плаву, чуть подгребая руками и ногами. «Да! Вот он, мой бесспорный и окончательный рыболовный триумф, — раздумывал он удовлетворённо. — Теперь хоть что-то в жизни можно считать доведённым до полного конца. Конечно, жизнь и сама имеет вполне определённый конец; однако это — совсем другое».