К тому же, на морозе аккумулятор айфона очень быстро разряжался, полоска заряда таяла прямо на глазах, и они рисковали до утра остаться без связи с внешним миром. Парнишка поежился, глубоко вздохнул, как перед прыжком в ледяную воду и выключил фонарик. Темнота накрыла его с головой, но, как это ни странно, ничего особенного не произошло. Через некоторое время глаза постепенно привыкли к темноте, и он с удивлением обнаружил, что различает не только стволы деревьев, но даже их верхушки на фоне ночного неба.
Страх постепенно улетучился, и он огляделся. Ночной лес был изумительно красив. Гигантские ели, почти полностью заметенные снегом, казались сказочными великанами, застывшими в различных непривычных и угрожающих позах. Они старательно делали вид, что не живые, но парнишка видел, что это не так. То край ветви шелохнется, то скатится с верхушки комок снега. Движение было слегка уловимо, почти незаметно, но оно все-таки было.
Затаились в ночи, — думал он с озорством, — выжидают удобного момента, чтобы схватить нас со стариком и оттащить к своей госпоже Снежной королеве. Этим обманщикам верить нельзя, нужно все время быть начеку.
Иногда ему казалось, что некоторые деревья повторяются, как это бывает в компьютерных играх. Он глупо хихикнул. Создатель явно сэкономил на полигонах ночного леса, все равно там редко кто бывает, зачем зря растрачивать ресурсы процессора реальности.
Юноша снова поежился, мороз крепчал, и куртка почти не согревала. Да еще и перчатки забыл в электричке, приходилось руки все время держать в карманах. Кроссовки, те вообще не были предназначены для прогулок по сугробам, и снег набился внутрь. Парень чувствовал, что замерзает все сильнее и сильнее. Старик пыхтел впереди, и ему переход давался с немалым трудом, он кряхтел, осторожно перешагивая через упавшие деревья, иногда бормотал что-то совсем невнятно, проваливаясь почти по пояс в очередной сугроб. Но упрямо продолжал идти все дальше и дальше в чащу.
Молодой человек посмотрел вверх, зрелище было еще более завораживающее. Бесконечной длины стволы уходили прямо в небо, откуда начал сыпаться мелкий и противный снег. Деревья раскачивались от ветра с пронзительным скрипом, словно мачты пиратских кораблей. Пахло морозом, еловыми шишками и смолой. Деревня давным-давно осталась позади, и от осознания этого факта вдруг стало тоскливо на душе и неприятно засосало под ложечкой. Кроме их двоих, на многие километры вокруг не было ни единой живой души.
— Долго еще? — спросил парнишка. Сказал просто так, даже не надеясь на ответ, чтобы разорвать эту упругую, ватную и почти осязаемую тишину. Голос прозвучал непривычно глухо и казался напуганным. А может быть, так и было на самом деле, последние остатки храбрости покинули его. Сколько они уже прошагали по лесу? Пять километров? Десять? Сто? Умом он понимал, что в лесу им придется пробыть до самого утра, но сердце отказывалось принимать этот факт и торопило как можно быстрее закончить дела и бежать, бежать прочь из леса, не разбирая дороги, поближе к жилью, и живым людям, и живительному теплу.
Внезапно старик остановился. Придирчиво оглядел полянку и задумчиво спросил у самого себя:
— Вроде бы здесь, — немного постоял, внимательно разглядывая, — да, точно здесь!
И обернувшись к притихшему парнишке, строго спросил:
— Ты уверен в своем решении?
Паренек кивнул.
— Да или нет?
— Да.
— Ты осознаешь, чем именно тебе придется заплатить?
— Да.
— И ты на это согласен? По доброй воле и без всякого принуждения?
— Да. — сказал паренек и его звенящий и немного растерянный голосок поднялся к самым верхушкам елей и отразился внезапным эхом:
— …по доброй воле и без всякого принуждения… без всякого принуждения… без принуждения…
— Хорошо! — подытожил старик, — собирай лапник и разводи костер, готовь все что нужно для ритуала, а я пока отдохну, умаялся совсем, вот здесь посижу, на пенечке.
Юноша засуетился, ломая засохшие ветки и утаптывая снег в середине поляны. Однако, он все равно оставался начеку, стараясь особенно не удаляться от заветной поляны. Заблудиться ночью в зимнем лесу пара пустяков. А выглядеть глупо, бегая по лесу с криками «ау — ау, помогите», ему не хотелось. Выглянет из кустов медведь и спросит, — чего, мол, орешь? Хочешь, чтобы кто-то услышал? Ну, вот я услышал, и чего?