— Стихию можно победить.
— У тебя великая задумка, Дэлгэр. Скажи, ты знаешь о ком-нибудь другом, кто пытался уничтожить Рой?
— Нет.
— Перед ним бессильны даже боги. Пятьдесят семь лет назад, когда я был несмышлёным мальчишкой, олухом вроде этого, — он ткнул пальцем в сторону ученика, который по-прежнему стоял рядом с кувшином в руках, — к нам пожаловали миссионеры. Так далеко на западе называют шаманов, которые едут в другие племена рассказывать о своих богах. Это были люди в чёрных одеждах, с книгами в руках и большими серебряными крестами на толстых животах. Они поклонялись одному-единственному богу, отвергая остальных, и сперва кто-то даже поверил им, да только зря, — он мелко захихикал. — Через месяц после появления чужеземцев проснулся Рой и сожрал всех шаманов, кроме одного юнца, который укрылся под большим полотном с портретом их бога. Хорош же бог, которому плевать на своих почитателей! Так этот юнец и уехал обратно. Один и весь седой, как лунь. И больше миссионеры нас не тревожили, — он снова захихикал.
— И это всё? — разочарованно спросил Дэлгэр. — Никто даже не пытался?
— Да.
— Тогда я буду первым, — хан поднялся и, забыв про молоко, выглянул из юрты. — Чагатай! Займись лошадьми. Едем.
— Не пущу, — тихо сказала Наран.
— Я вернусь, — так же тихо ответил Дэлгэр. — Вернусь и заберу тебя.
— А если нет? — она подняла заплаканное лицо. Но для Дэлгэра даже такой, в слезах, она была прекрасней всех женщин в степи. — Если Рой убьёт тебя?
— Тогда ты сможешь с гордостью говорить, что твой наречённый не побоялся бросить вызов богу.
— Какая мне разница, если ты будешь мёртв? Прошу, не надо! Отдай Рою то, что ему нужно!
— Нет, — Дэлгэр покачал головой. — Жребий брошен. Слышишь? Чагатай уже зовёт меня.
— Дурак, — прошептала Наран. — Дурак, дурак…
Баатары работали как проклятые. Их семьи давно ушли на юг, ушёл Нергуй со своим учеником, ушли жёны и дети. А двадцать крепких молодых парней всё таскали и таскали тяжёлые бурдюки с напатумом, расплёскивая чёрную жижу тут и там, стараясь забрызгать как можно больше. В воздухе стоял тяжёлый запах, дурманящий голову, почерневший ковыль медленно умирал, а земля дрожала всё сильней, предупреждая о силе, что таилась внизу. Перепуганных коней пришлось оставить на границе, и баатары работали пешими. Редко-редко перебрасывались они короткими фразами, окликали друг друга, когда требовалась помощь, а всё иное время слушали, как жужжит под ногами степь.
На ночь они возвращались в раскинутые недалече юрты, а с восходом солнца снова принимались за дело. Так продолжалось три дня.
На рассвете четвёртого Дэлгэр поднялся в седло, пробежался пальцами по дуге верного лука и взглянул на небо — чистое, без единого облачка. Добрый знак.
— Вперёд! — крикнул он, подгоняя коня. Как только из-за горизонта покажется диск солнца, эрлэг-салхи восстанет. К тому времени они должны быть готовы.
— Куда вы едете, баатары? — послышался вдруг из-за спин всадников звонкий женский голос, и Дэлгэр натянул поводья. — Туда людям нельзя!
Молодой хан развернул коня, не веря своим глазам. У юрты стояла, насмешливо улыбаясь, юная девушка, прекрасная, как его Наран, только вместо простого платья на ней красовалось роскошное дэли из синей парчи, расшитое золотом. Шепоток пробежал меж нукеров, и Дэлгэр нашёл в себе силы улыбнуться.
— Кто ты? — спросил он. — Как тебя зовут?
— Царца.
— Царца? Уж не дух ли ты Роя, который мы хотим изничтожить?
— Я та, кто сдерживает его.
— Сдерживает! — вскричал Дэлгэр. — Эрлэг-салхи выжирает всё вокруг уже триста лет! Разве назовёт кто такую работу хорошей?
— Не будь меня, так вся степь превратилась бы уже в пески, — спокойно сказала Царца. — Слушай мои слова, хан: вели своим людям поворачивать морды коней и скачи отсюда как ветер, пока Рой не проснулся. Тогда, может, ты и останешься в живых. Сделай так, забудь о своей безумной затее. Тебе не победить бессмертного.
— Рой не бессмертен! — оскалился Дэлгэр.
— Он вечно молод и силён.
— И вечно стар. Как можно назвать молодым то, что родилось и не меняется? Я знаю, кто ты. Посмотри вокруг! Этого ли ты хотела, когда бросала своё проклятие?
— Нет, — её лицо потемнело. — Эрлэг-салхи породила моя злоба и ненависть, баатар. И его нельзя победить злобой и ненавистью, а больше у тебя за душой ничего нет. Вернись!
— Я видел, как огонь пожирает всё, до чего дотянется, — усмехнулся Дэлгэр. — Пожрёт и Рой.
Он ударил коня пятками, бросая его в галоп. Нукеры поскакали следом, и ни один не обернулся в сторону Царцы.