Впрочем, толку от нашего разговора было немного. Вчера Эдит весь день хлопотала по дому, а вечером убиралась наверху в коридоре, пока господа пили чай в гостиной. Её ненадолго отвлекла миссис Ландер, которой понадобилось срочно переодеться. Это было примерно в шесть часов. Нет, больше она никого не видела. Потом она спустилась на кухню, чтобы помочь кухарке с ужином, вот и всё.
Задумчиво шагая по холлу, я пытался собрать воедино отдельные факты. Гаррис сообщил, что вчера после обеда миссис Бойтон писала письма, затем она выходила в розарий, отдала распоряжения кухарке насчет ужина и, наконец, устроилась в гостиной, где Эдит накрывала чай. К чаю вышли все, кроме нас с Джорджем и Маргарет. Пока они сидели внизу, Эдит была в коридоре на втором этаже, так что незаметно проникнуть в комнату Эммы Бойтон никто бы не смог. «Вероятно, камею похитили, когда миссис Бойтон была в розарии», — думал я. Мои размышления прервал Гаррис, весь осунувшийся и бледный после сеанса поэзии.
— Ну что? — сочувственно спросил я.
— После некоторых усилий Реймонд вспомнил, что вчера вдохновение его посетило «в час, когда померкнули края облаков», по его собственному выражению. То есть ближе к вечеру.
— Это важно?
— Для сыщика не существует мелочей, дорогой Бэнкс! Дело проясняется. Если принять во внимание сигареты Сесили, а также сорняки на клумбах мистера Масгрейва…
Гаррис уставился в окно с выражением сверхъестественной проницательности. Я терпеть не мог, когда он строил из себя заправского детектива, то есть изрекал что-то многозначительное, а потом исчезал в тумане сложных намеков, поэтому я разозлился:
— Ну конечно! Как я сразу не понял тонкого внутреннего смысла сорняков и окурков!
— Вы, конечно, заметили, что Сесили Ландер курит тонкие дамские сигареты, — сказал мой друг примирительным тоном. — Пока мы шли через цветник мистера Масгрейва, я насчитал в разных местах шесть вчерашних окурков. Вы хотите спросить, как я понял, что они именно вчерашние?
— Нет! — поспешно ответил я. — Я вам верю. Вы специалист.
— Вот именно. Судя по всему, эти двое вчера провели в саду уйму времени, что дает им алиби по крайней мере до пяти часов, когда здесь подали чай. Правда, миссис Ландер во время чаепития поднималась наверх, так что мы не можем исключить её из числа подозреваемых.
— С ней была Эдит, — напомнил я.
— Ну и что? Сесили могла запросто отослать ее на пять минут, а сама рысью пробежаться в соседнюю спальню. Но Масгрейв точно вне подозрений, а жаль. Мрачный тип, и ведет себя странно. Как вы думаете, для чего люди снимают деревенские коттеджи? Чтобы копаться на клумбах, рыбачить, отдыхать на лоне природы… Однако Масгрейв не делает ничего подобного! Его сад совсем не ухожен, и никто не видел его с удочкой у реки или хотя бы просто гуляющим в холмах.
— Тогда Ландер кажется мне еще более подозрительным, — буркнул я. — Он, наоборот, бродит по окрестностям целыми днями. Кроме того, он вполне мог унаследовать от Сесили любовь к антиквариату, согласно закону супружеской акклиматизации. А может, они вообще в сговоре?
Мы вышли из холла на парадное крыльцо, и мне пришлось умолкнуть, так как перед нами возник мистер Ландер собственной персоной. Насупившись, он бродил по круговой дорожке вокруг лужайки, подняв воротник шерстяного пальто. Мне показалось, что он немного прихрамывал. Я удивился, отчего он торчит здесь на ветру, вместо того чтобы наслаждаться теплом и уютом домашнего очага. Не хочет лишний раз встречаться с женой?
— Хей, старина! Что вы там ищете? — несколько фамильярно спросил Гаррис.
Мистер Ландер не поддался на этот дружелюбный тон:
— Мой портсигар, — буркнул он. — Кажется, я забыл его здесь на скамейке, когда вчера вечером возвращался от Морганов.
Мы посмотрели в сторону скамьи, но увидели только рыжий кошачий хвост, исчезающий в кустах акации. Временно покинув свой пост, Фридрих спешил куда-то по делам. Ландера передёрнуло:
— Терпеть не могу котов! И деревню тоже не люблю. И здешнее дремучее общество. Артур Морган — единственный, с кем можно нормально поговорить. Сесили вздумалось навестить свою подругу, вот мы и торчим здесь уже пятый день. Всё, хватит! Завтра же возвращаемся в Лондон.