Она улыбнулась и снова сжала мою руку. — Конечно. Мы позволим ему взять Элис и Олив.
— И мы можем поощрить его схватить Ника.
Донна засмеялась. — Ты ужасен.
— Как и ты, — сказал я.
После этого я присоединился к остальным и внимательно следил за Киллером Джо, пока мы спешили от двери к двери.
Иногда он прикасался к нам. Он дружески похлопывал нас. Но не более того, что может сделать приятель. Я начал думать о нём как о приятеле, но предупредил себя, что нужно быть настороже.
Наконец, Донна позвала нас всех к себе. Она сказала: — Уже очень поздно. Думаю, нам лучше на этом закончить.
Вздохи, стоны.
— Ещё один дом! — умоляли девочки. — Пожалуйста, пожалуйста, ещё один дом? Пожалуйста?
— Хорошо, — сказала Донна. — Последний.
Олив и Элис выкрикнули: — Ураааа!
Киллер Джо покачал головой в маске и хлопнул в ладоши, его перчатки громко шлёпнулись друг о друга.
Мы отправились в последний дом этой ночи. Это был двухэтажный кирпичный дом. Свет на крыльце не горел, но одно из окон наверху ярко светилось.
Мы все собрались на крыльце, кроме Донны, которая ждала у подножия лестницы, как она часто делала.
Пегги Пэн позвонила в дверь. Олив и Элис стояли рядом с ней, а остальные ‒ за ними. Я стоял между Мумией Джимми и Киллером Джо. Никто не подошёл к двери.
Пегги нажала на кнопку ещё несколько раз.
— Похоже, никого нет дома, — сказал я.
— Кто-то должен быть! — сказала Пегги. — Это последний дом. Кто-то должен быть дома.
Олив и Элис начали кричать: — Сладость или гадость! Сладость или гадость! Откройте дверь! Сладость или гадость!
Киллер Джо стоял молча. Казалось, он слегка покачивался, словно наслаждаясь музыкой в своей голове.
— Может, нам лучше отказаться от дальнейших попыток, — сказал Джимми.
— Нет! — Пегги ещё раз надавила на дверной звонок.
Вдруг деревянная дверь распахнулась.
Мы все закричали: — СЛАДОСТЬ ИЛИ ГАДОСТЬ!
На нас смотрела пожилая женщина в халате.
— Неужели никто из вас, дети, не знает, который час? — спросила она. — Уже почти одиннадцать часов. Вы что, с ума сошли, звонить в двери в такой час?
Мы стояли и молчали.
Мне стало немного не по себе.
У старухи были водянистые глаза и клочковатые белые волосы. Ей, наверное, было восемьдесят. Не меньше.
— Простите, — пробормотал я.
— Так вам и надо, чёртовы дети.
— Сладость или гадость? — спросила Пегги Пэн тоненьким, полным надежды голосом.
— НЕТ! НИКАКИХ, БЛЯДЬ, УГОЩЕНИЙ ДЛЯ ВАС, КУЧКА ДОЛБАНЫХ ЗАСРАНЦЕВ! А ТЕПЕРЬ УБИРАЙТЕСЬ С МОЕГО КРЫЛЬЦА!
В этот момент Киллер Джо одной рукой потянулся к плащу, а другой рывком открыл дверь.
Если дверь и была заперта, замок не выдержал.
Женщина закричала: — ЭЙ, СЮДА НЕЛЬЗЯ…!
Киллер Джо переступил порог, женщина попятилась назад, но недостаточно быстро и я на мгновение увидел топор, зажатый в чёрной кожаной перчатке Джо, а затем он взмахнул им вперёд и вниз, глубоко вонзив его в лоб старухи.
Это всё, что я видел.
Думаю, я видел больше, чем многие. Потом мы убежали.
Мы были примерно в квартале от дома и всё ещё бежали, некоторые девочки кричали, когда я быстро пересчитал людей.
Семь.
Включая Донну.
Не считая Киллера Джо.
Джо всё ещё был в доме, когда мы убежали.
Больше мы его не видели. Его так и не опознали и не задержали.
Это было очень давно.
После этого я больше никогда не ходил выпрашивать сладости. Не ходили и Донна, Джимми и Пегги. Не знаю как Ник, Элис и Олив, и мне всё равно.
Теперь у меня есть свой ребёнок. Я не хочу, чтобы она пропустила странное, чудесное и пугающее удовольствие наряжаться и ходить по домам в ночь Хэллоуина.
Сладость или гадость…
Иногда то, что происходит на Хэллоуин ‒ это самое лучшее, что может быть.
Иногда нет.
Джуди согласна.
— Какого чёрта, — говорит она, — давай пойдём с ней и покажем, как это делается. Джуди не Донна, но она по-своему потрясающая, а у меня есть воспоминания…
Перевод: Константин Хотимченко
Расскажи мне сказку
Richard Laymon. "Tell Me a Tale", 2001
— Зубы почистил? — спросил Гарольд.
Джош подтянул штаны своей пижамы "Spiderman", когда шагнул из коридора в гостиную. Он обнажил зубы для отцовской инспекции.
— Это значит, да?
Не прекращая скалиться, мальчик кивнул, потом повернул голову и уставился в экран телевизора.