— Чего смотришь? — спросил он. — Можно я тоже посмотрю?
— Боюсь, что не-е-ет, тебе уже пора спать.
Четырёхлетний белобрысый пацан продолжал пялиться в телевизор.
— А там про что? Выглядит страшно.
Гарольд нажал кнопку на пульте управления, отключая канал.
— Та-а-ак, время лезть под одеяло.
— Нет, не время, — сказал Джош невозмутимо и с полной уверенностью.
Имитируя голос рассерженного монстра, Гарольд прорычал:
— А я сказал — время!
— А-а-а! — Джош взвизгнул.
Он выскочил в освещённый коридор и побежал по нему, хихикая и размахивая руками, но у двери своей спальни резко остановился. Оглянувшись на отца, он больше не выглядел весёлым.
— В комнату! — рявкнул Гарольд, шагая к нему.
— Свет не горит.
— Ой, прости.
Мальчик нервно взглянул в тёмный дверной проём, а затем отошёл в сторону, пропуская отца вперёд. Когда свет был включён, он сорвался с места, влетел в спальню и быстро перелез через перила своей детской кровати. Он отпихнул в сторону плюшевого "Скуби Ду" и плюхнулся на край книжки "Золотая серия сказок". Нахмурившись, он вытянул её из-под попы, посмотрел на обложку и бросил в кучу других книг и мягких игрушек, сваленных на дальнем конце кровати. Потом уселся поудобнее, поджав под себя ноги и посмотрел через деревянные перила на отца.
— Я хочу сказку, — сказал он.
— Не сегодня.
Глаза Джоша наполнились печалью, его бровки смялись, подбородок начал дрожать.
— Может быть, полистаешь одну из своих книжек с картинками? — предложил Гарольд.
— Я хочу сказку, — теперь его глаза блестели от слёз. — Мамочка всегда рассказывает мне сказку.
— Вот пусть мамочка тебе и расскажет.
— Она не может, она на джазерсайз.
(Джазерсайз — это вид фитнеса, комбинация элементов сальсы, хип-хопа, пилатеса, балета, а также йоги и даже кикбоксинга).
— Ну, значит…
— Пожалуйста, папочка.
— Я сейчас как бы занят, — сказал Гарольд, думая о только что начавшемся фильме по кабельному. Если пропустить ещё минут десять… но он не мог оставить своего сына в слезах.
— Ладно, уговорил, только коротенькую.
Джош потёр глаза своими маленькими кулачками, вытирая слёзы.
— Длинную, — сказал он.
— Да, как скажешь, уже без разницы.
Гарольд решил, что может забыть о фильме. Если повезёт, возможно, удастся поймать его потом на повторе.
— Ита-а-ак, — сказал он, шагнув к книжной полке. — Какую сказку ты хочешь? "Кот в сапогах", "Маленький храбрый кораблик"…
— Не эти.
— А какие?
— Расскажи мне сказку сам.
— Я не знаю никаких сказок. Давай, я прочитаю тебе, — он потянул за корешок "Питера Пэна".
— Нет, расскажи мне свою сказку.
— Ты хочешь чтобы я её придумал?
— Ага, — сказал Джош, кивая головой.
Гарольд вздохнул.
"Это будет непросто. Придумывать сказки на ночь было специальностью Мэри, а не его".
— Ну-у-у… ладно, — сказал он, — давай попробуем. Что-то вроде "Червячка Уэлли"?
— Нет, это мамина сказка.
— Какую же сказку ты хочешь?
— Страшную.
Гарольд улыбнулся.
Он сам любил страшные сказки.
— Уверен? — спросил он. — Что, если потом тебе будут сниться кошмары?
— А я люблю кошмары, — сказал Джош.
— Ну, да, конечно, я это заметил. Тебе очень нравится просыпаться с криком по ночам.
— Заставь меня кричать, папочка.
— Ну, ладно, почему бы нет.
Гарольд подтянул кресло-качалку поближе к кроватке, осторожно присел и закинул ногу за ногу.
— Давным-давно… — нетерпеливо начал Джош, смотря на отца через деревянные прутья решётки.
— Угу, значит вот так, да? О’кей, погнали. Давным-давно, жил страшный волосатый человек.
— А где он жил?
— В доме напротив.
— Неправда, он там не жил. Там живёт Майк.
— Ну, хорошо, не там, он жил в нескольких кварталах отсюда в тёмном жутком старом доме, и был он таким страшным и волосатым, что его мама и папа заперли его в деревянном шкафу, когда он был ещё совсем ребёнком и не выпускали оттуда. Они просто не могли вынести его вида. Они ненавидели его так сильно, что никогда не покупали ему ни "Пепси-колы", ни "Чупа-чупс", вообще ничего из этих вкусных сладких вещей. Он жил на одной воде и сырой печени.
— Бе-е-е, — сказал Джош.
— И вот, однажды, он вырос и стал таким большим…
— А как его звали?
— Енох, — без колебаний сказал Гарольд, словно уже знал имя этого парня.
— И что же стало, когда Енох вырос? — спросил Джош.