Огонь мы не разводили. Переговаривались исключительно шёпотом.
Спали мы по очереди, пока один из нас дежурил.
Проснувшись, коротали долгие часы, вглядываясь в окружающую местность
Несмотря на то, что мы заполнили густыми ветками большие щели нашего укрытия, сквозь небольшие прорехи в листве можно было вести наблюдение.
Как правило, за озером наблюдала я.
В день нашего приезда я спросила Райана: — Как называется озеро?
— Не знаю, — прошептал он. — Не думаю, что у него есть название. Во всяком случае, на картах оно никак не обозначено.
— У него должно быть название — прошептала я.
Он улыбнулся. — Назови его сама. Дай ему какое-нибудь имя.
— Это твоё право, — сказала я. — Это ведь твоё озеро.
— С чего это оно моё?
— Ты привёл нас сюда. Здесь никого нет, кроме нас. Ты должен дать ему имя.
— Ладно. — Наклонившись поближе ко мне и пристально глядя мне в глаза, он прошептал: — Я называю его "Озеро Мэри".
— Подлизываешься.
Он мягко рассмеялся, а я в ответ поцеловала его. Мы какое-то время целовались, а потом я начала расстёгивать его рубашку, но он остановил мои руки и покачал головой. — Нам лучше не делать этого, — прошептал он. — Уж будь уверена — как только мы начнём валять дурака, в ту же минуту они и появятся.
— Кайфоломщик.
— Лучше обезопаситься, чем умереть.
— Ну, раз ты так говоришь.
— Нам следует быть начеку, пока у нас не будет абсолютной уверенности в том, что никого из них нет поблизости.
— Сколько времени это займёт?
Он пожал плечами. — Несколько дней. Не знаю. Будет видно.
— Как скажешь, — пробормотала я, стараясь не выдать того разочарования, которое испытывала.
И вот мы выжидали в нашем укрытии.
Когда я не спала, то проводила долгие часы, наблюдая за Озером Мэри.
Хотя мне было велено высматривать живых людей или оживших мертвецов, я была очарована красотой озера.
Каждое утро прямо перед восходом солнца оно выглядело гладким и серым, как резервуар с расплавленной сталью, а с его поверхности поднимался мягкий белый туман. Сосновый лес, окружавший озеро, становился серым и призрачным. После того, как туман рассеивался, озеро приобретало глубокий, чистый голубой цвет, как и небо, а леса приобретали сочные оттенки зелёного. Ближе к закату вода вспыхивала золотыми и огненно-красными отблесками.
Затем наступали сумерки, моё любимое время. Не только озеро, но и сам воздух приобретал тёмно-синий оттенок. Воцарялась особая тишина. За пределами нашей чащи крошечные золотистые точки вспыхивали и гасли, когда мимо пролетали светлячки. Время от времени раздавался далёкий всплеск выпрыгивающей из воды рыбы. Что-то в красоте и умиротворении сумерек вызывало тоску в моей душе. Я испытывала радость, надежду и всепоглощающую печаль одновременно.
Ночью озеро казалось абсолютно чёрным. Лунный свет, серебря мерцающую поверхность, прокладывал дорожку прямо к нам. Не было видно ни огней в хижинах, или в доках, ни в каютах лодок, ни походных костров. Только лунный свет и свет звёзд, и маленькие дрейфующие огоньки светлячков.
Ночью Райан выбирался из нашего укрытия и прокрадывался к кромке воды, чтобы наполнить пластиковые бутылки.
Хотя я хотела пойти с ним, он шептал: — Это слишком опасно. Просто жди здесь, я сейчас вернусь.
Затем он оставлял меня одну.
Сквозь отверстие, ведущее во внешний мир, я наблюдала, как его тёмная фигура торопливо спускалась к кромке воды, приседала, чтобы наполнить бутылки, а затем спешила обратно вверх по склону к нашим зарослям.
Каждую ночь он благополучно совершал такие вылазки, но всё равно не позволял мне спускаться к воде.
— Это слишком опасно, — повторял он.
Но никогда ничего не происходило.
Он возвращался и вручал мне бутылку с водой. В моей руке она всегда была очень холодной и мокрой.
В нашу первую ночь на озере я набрала в ладонь немного воды и ополоснула ею лицо.
— Лучше не переводить воду попусту, — прошептал Райан.
После этого я только пила воду и больше никак её не использовала.
Просто утоляла жажду. Я не осмеливалась попытаться помыться, хоть от меня и попахивало, одежда казалась жёсткой, а кожа везде чесалась.
День за днём, ночь за ночью я смотрела на Озеро Мэри. Я тосковала по нему, мне до боли хотелось сбросить свою грязную одежду и скользнуть в его холодную воду.