- Мне очень жаль, - сказала ей Ольга.
- Кошки уходят на радугу, а Катька ушла за ними присматривать, - охрипшим голосом ответила хозяйка. - У нее не было кошки. Она всегда боялась, что умрет внезапно, и не хотела оставлять своего питомца одного…
Оленик промолчала, опустив глаза.
- Да пребудет с тобой Великий Дух, бледнолицая сестра, - промолвила хиппи, изобразив в воздухе рукой замысловатый символ. - Пусть широкая тропа ведет тебя в леса благоденствия, полные дичи, к озерам, полным чистой воды.
- Ага, и вам того же.
Водитель уложил Ольгину сумку в багажник, взглянул на пассажирку и сказал, выговаривая слова с сильным акцентом:
- Если спать хотите, садитесь сзади, там прилечь можно и подушка есть. Чистая подушка, вы не бойтесь.
Но Ольга не хотела спать. По дороге в Москву она думала о вещей Катерине и о бедненькой Машке-нищебродке.
О том, какой обряд провела перед самой смертью Катерина.
Страшный, но чистый и прекрасный. Самый лучший из обрядов. Дозволенный лишь очень особенному человеку, и лишь при условии, что это будет последним, что он сделает в своей жизни. А Катерина знала, что ей не дожить до рассвета.
И она воспользовалась своим правом исполнить одно заветное желание той, что нуждалась в помощи. Соседки Маши с пятого этажа. Маши, у которой отобрали жилье Светка Панова и Коля-сиделец. Маши, которую спаивали, которая спала то на полу, то на улице, которая никому не была нужна. Которая отчаянно хотела тишины и покоя в собственном доме. Маши, которая просто хотела домой.
Маши, которую Катерина приняла бы как родную дочку, сложись всё немножко иначе… Так вот что значила та фраза. Не "В этом доме", а "Ты вернешься в этот дом", и, если бы она повнимательнее присмотрелась, то увидела бы на лице Катерины счастье от того, что ей предстояло совершить. Пока на кухне Ольга ублажала себя выпечкой, Аклевцова заглянула в свое грядущее, чего ясновидящие обычно не делают, но Катерина поняла: время настало.
Она призвала силы, которые сопутствовали ей и опекали ее, но она никогда их не просила о слишком многом, ибо понимала, чем это чревато. Цена ответа - жизнь, и творящий обряд отдает голубиное сердце как обещание отдать своё собственное. Обряд шел тяжело. При первой попытке магическая смесь ингредиентов полыхнула. Это разрывались чересчур прочные связи, чересчур глубоко, глубоко под землей.
Ведь Машка-нищебродка умерла тем утром, и Сиделец со Светкой Пановой закопали ее в лесу, как собаку.
Но Катерина не сдавалась и повторила ритуал заново. Она торопилась, ей нужно было успеть, пока за ней не придут. И Машка выбралась из могилы.
И очень скоро пустая могила пригодилась для Сидельца.
Но обратный путь был не лёгок. Машка заблудилась и петляла в лесу. Ритуал давно закончился, а она все никак не могла найти автобусную станцию и улицу генерала Алтаева. Катерина почуяла неладное и пошла посмотреть, где же соседка. Но убийца караулил на лестнице. Захлебываясь кровью, Катерина передала в прошлое послание, которое получила неделей раньше спящая Ольга. Расправа длилась десять минут, не больше, но за эти минуты Машка, никем не встреченная, прошмыгнула на пятый этаж, открыла дверь своей квартиры чудом сохранившимися у нее ключами и юркнула в туалет: там можно было спрятаться и сидеть тихо-тихо, чтобы никто не нашел. Чтобы никто не трогал и не заставлял пить водку.
Потом пришел Генрих Изувер, заперся изнутри и сел в комнате на диван. Он мог сидеть так до бесконечности, уставившись на приклеенную к обоям почетную грамоту "Награждается ученица 5 "В" класса Маша Полушкина за лучшее сочинение по теме "Я люблю свой город"", выжидая, когда всё успокоится, и можно будет уйти из города. Он совершил свою месть, и больше ему нечего тут делать. Ему было наплевать, что где-то бегает Светка Панова, которая может навести на него ментов.
А через два дня Машка вдруг вышла из туалета и вошла в комнату. Она увидела чужого и закричала на него. Может быть, она просто закричала то, что кричала перед самой смертью.
"Изувер", как бы он сам ни был страшен, мгновенно понял, что женщина перед ним - мертвая. К нему обратился труп, восставший из могилы, и это было слишком даже для сына Инги Югер. (Вернее, для нее, для Инги Югер. Это она смотрела на мир его глазами, и это она его руками пытала и казнила своих обидчиков). Броня рассыпалась, маленький ум впустил в себя сразу весь кошмар, не выдержал и лопнул. Тварь в ужасе бросилась прочь, оттолкнув кричащую мертвую женщину и выбив дверь.
"Но ведь теперь для них всё кончилось, верно? - спросила Ольга у незримого собеседника. - Для Маши и для тёти Кати?"