- Привет, Света, - кивнул Махов, когда они поравнялись. При этом он сошел с тропинки в траву - мало ли что.
Полякевич дернула поводок.
- Найда, рядом! - крикнула она.
У Светки было острое резкое лицо, как у всех Полякевичей. Впрочем, на Опольцево она осталась последней из рода. Ее брат Женька двадцать лет назад разбился на мопеде, отец заработал цирроз, ежедневно поминая сына, а мать вышла замуж за бизнесмена из Черногории, куда и уехала, оставив дочери квартиру. После гибели Женьки ходили слухи, что он будто бы продолжает гонять по Петле на той же самой "Яве" и в том же отцовском мотоциклетном шлеме, но в шлеме ничего нету - голову Женьке оторвало при столкновении с отбойником. Голову не то забыли в морге, не то вовсе ее туда не привозили. Колян с Олегом в те времена вкалывали вахтовым методом, и услышали эту историйку от старейшины района, Карлыча, который сказал еще: "Он не понимает, что мертвый. И пытается жить, как будто ничего не случилось".
Светка тяжело перенесла смерть брата. Она стала совсем другой, слишком д р у г о й , из обычной школьницы-хулиганки превратилась в озлобленную мизантропку, ненавидящую и винящую в семейной трагедии всех вокруг. И Женькиных приятелей, и отца, и мать, и учителей. И всякий раз, когда она слышала об очередном "появлении" брата на районе, она принималась хохотать, как сумасшедшая. Ее даже собирались отправить на принудительное лечение, но Светка занималась в спортшколе, брала призы на соревнованиях по гимнастике, и ей позволили закончить восемь классов.
Теперь Светка служила в полиции кинологом. Она была все такой же грубой и злой, даже еще хуже. У нее имелись серьезные взыскания, но она считалась квалифицированным и опытным сотрудником, и ее до сих пор не уволили, несмотря на прецеденты. Дважды Полякевич спускала собаку на людей. Именно об этом вспомнил Колян и отшагнул в траву от греха подальше.
- Чего без маски шляешься? - рявкнула на него Светка, всем телом подаваясь вперед. Найда уставилась на Махова немигающим взглядом. - Про карантин не слышал?
- Хератин, - буркнул Колян и, стараясь сохранять брутальность, двинулся дальше.
- Говно! - обругала его в спину Полякевич.
"Сука", мысленно огрызнулся Колян.
Когда он набрался храбрости обернуться через плечо, болотного цвета плащ-куртка и треники с лампасами маячили достаточно далеко, чтобы у Коляна отлегло от сердца.
***
Олег и Анжела были женаты полгода; в их доме царила атмосфера мира и взаимности. Анжела уже успокоилась после нервной поездки в Москву за джинсами и готовила вкусный ужин.
- Коль, будешь чай или кофе? - спросила Анжела.
- Да, - ответил Колян. - Кофе, плиз. Полчашечки растворимого. Меня мои ждут.
- Кстати, о твоих, - сказал Олег. - Мы тут посовещались и решили, что надо устроить шашлык-башлык. Все-таки май на дворе. Как насчет завтра?
- Ну да, шашлык, - проворчал Колян. Анжела поставила перед ним чашку с кофе, и он задумчиво помешал ложечкой сахар. - На меня как раз Полякевич наехала, что я, мол, без маски, а у нее, мол, карантин.
- Она мне не нравится, - сказала Анжела, открывая окно и закуривая сигарету. - По-моему, она наркоманка или просто психопатка.
Анжела дружила со всеми, кроме Светки Полякевич.
- Мы забуримся в лес, - сказал Олег. - Хрен она нас найдет.
- Олег, она тоже местная, - напомнил Колян. - И все укромные места еще в детстве облазила, с братцем и его пацанами. Видос отснимет и зашлет в потребнадзор, а нам проблемы ни в одну щель не нужны, - он указал взглядом на пачку принесенных распечаток.
Олег тоже закурил.
- Раньше она так не борзела, - произнес он, словно делая себе заметку на память. - Это в последнее время от рук отбилась. Я с ней поговорю.
- Толку с ней говорить-то? - Колян подул в чашку, сделал глоток. - Она только себя и свою собаку слышит. Ну и командира отделения, но это не наверняка.
- Нет уж, в рот ей ноги, - ответил Олег. - Начнет возникать, я прямо на командира и выйду. И тогда плакала ее выслуга и пенсия в 45. Короче, Николай Вадимыч. Завтра с утра я за продуктами, ты маринуешь, а Дарья с Анжелой делают салаты. Полякевич на дежурстве будет, наше ОВД в Москву на усиление гоняют. Здорово я придумал?
За окном зашумели деревья, потревоженные новым порывом ветра. Тюлевые занавески затрепыхались.