- Пусть так, но ведь кто-то же ее убил! Меня смущает эта кулинария на пустыре… Знаешь, там, где насыпь одноколейного пути, прямо за ней.
Коновал задумчиво кусал губы. Он сбил пепел с сигары и вложил ее обратно в пепельницу.
- Борь? У тебя есть по этому поводу соображения?
- Есть. Но они мне не нравятся. Потому что все факты о Раскроеве выстраиваются в не научную, но всё-таки логику, а здесь получается вообще неуправляемый хоррор.
- Ну а по поводу Альбины Куницыной что? Это ведь Раскроев?
- Да. Судя по тому, что полиция зависла, эксперты не нашли никаких следов и смогли только констатировать собственно людоедство. Ни отпечатков пальцев, ни образцов ДНК, ни свидетелей, ничего. И она слишком долго протянула в сознании, несмотря на фатальные травмы с извлечением внутренних органов. Вот это - modus Раскроева. И это, Андрей, не самая плохая новость.
- Отлично, а какая тогда самая плохая?
- Будут другие жертвы. По моим расчетам, уже должны быть минимум одна, но у него что-то сорвалось.
- У него может что-то срываться?
- Да. Он тоже зависит от обстоятельств. Но теперь он ищет новую жертву. Имей это в виду, когда будешь на районе. Тебе ведь надо туда поехать?
- Да, прикинуть, что к чему. Не хочешь составить компанию?
- Нет уж, уволь. - Коновал пожал плечами. - Гоповский район. Даже если сейчас всё по-другому, никакой ностальгии у меня нет. A proposito, в твоем списке еще один убитый, Василий Царьков, рабочий с кладбища Лосиная Роща.
- Ну уж он на жертву Мясорубщика вообще не похож! - недовольно возразил Коржов. Он слабо владел языками романской группы и не сразу перевел "a proposito". - Скорее, кто-то из своих грохнул. Скажем, освободить вакансию.
- Весьма, весьма вероятно, - покивал головой Борис. - Но пятнадцать лет назад именно Царьков, черт знает по чьему указанию, испортил надгробье Ксении Коваленко, сбив ее имя и фамилию.
____
-3-
Колян Махов встретил Коржова, как и было условлено, у въезда в квартал, там, где была небольшая парковка возле "индейской тропы".
- Давно тебя в клубе не видно, - упрекнул Коляна Коржов, пожимая ему руку. - Зря, так жизнь мимо пройдет.
- Да у меня дел по шею, - оправдался Колян. - Тут сплошной шухер, все Мясорубщика боятся, Олег пятнадцать суток поднял, а у нас заказы… Чуть на британский флаг не порвался, веришь, нет…
- А где твой приятель-то?
- Дома, жену ублажает. Она, бедная, есть и спать перестала, пока он в крытке маялся.
- Эта… как ее… Анжела Евгеньевна?
В тоне адвоката прозвучала пара весьма недобрых нот.
- Андрюха, да где тебе Анжелка дорогу перебежала? Добрейшая тётка, душевная, никому плохого не делала, а ты об нее только что ноги не вытер.
- Твои предположения? - резко спросил адвокат.
Колян споткнулся об этот вопрос.
- Мужик, я, честно, не знаю. Ну разве, потому что она с ним, а не с тобой?
Коржов коротко рассмеялся.
- Ты плохо меня знаешь, Николай. Хотя, откуда бы тебе знать меня хорошо? Ну что я, например, когда-то был женат…
- Ну, то есть… не на Анжелке, я надеюсь?!
- Ни в коем случае. Да, дружище, у меня была жена, и, уверяю, я был идеальным мужем. Зарабатывал много, ни в чем ей не отказывал. Не бухал, не изменял, не бил. Наверное, поэтому ей стало со мной скучно, и она удрала к другому. К военному, простому комроты, без жилья и перспектив. Он ее так прикладывал, что каждую неделю у травматолога отмечалась. Потом валялся у нее в ногах, умолял вернуться, и всё начиналось сначала. Кончилось тем, что он набухался и ударил ее кулаком в висок. И на этот раз насмерть.
- Мужик, я тебе сочувству…
- Это еще не всё. На суде он, как же без этого, раскаялся, просил прощения у Яськиных родителей, мол, водка проклятая виновата, мол, искупит любой ценой… Но свидетели утверждали: врет, всегда таким был, и руки распускал одинаково, пьяный и трезвый, на службе и дома. В роте на него такую характеристику выдали - аж конвойные рты пораскрывали. И только одна… Яськина подруга… дала показания в его пользу. Что Яська его оскорбляла, что сама ему наливала, что с ним пила. До сих пор помню, как эта дебилка стояла на свидетельском месте и лепетала убогую чушь. По доброте своей душевной. И ему скостили до восьми лет общего режима, а должны были вломить десятку строгого…
- Анжела?! Черт, Андрюха, я ведь не знал…
- Ты и не знаешь, учти. Не думаю, - угрюмо добавил Коржов, - что она меня вспомнила.