- А у них есть?
- Сейчас запрос сделаем. – Парень достал из кармана слайдер. – Алло, Вадик! Здоров! У тебя бегун уазовский нигде не заначен? Да? Ты проверь, чтоб я человека зазря не гонял. Точно? Он скажет, что от меня, зовут… как зовут? Виктором. Бывай, земеля! Ну вот, - сказал он Боброву. – Сейчас выдвигаетесь по Сосновой улице, в самый конец и на платформу. До Затоки электрички часто ходят, а оттуда до сервиса пешком – полторы сигареты. Адрес сейчас запишу вам и Вадима телефон. Однополчанин мой.
- Воевали вместе? – полюбопытничал Бобров.
- Ага, - задумчиво кивнул парень. – Только не скажу, с кем, а то не толерантно, так-то.
Бобров захватил рюкзак и уныло поплелся к платформе. Он бы дорого дал, чтобы обойтись без электричек, но бомбилы в Кашемировке не водились. Белорусская линия МЖД затаила угрозу, декларируя свои враждебные намерения чередой гротесков. Как будто на арене кривляется клоун в смеющейся маске, но с мясницким ножом за спиной. Но что конкретно готовится для него, Виктора Боброва, праздно колесящего по периферии на купленном за четверть цены микроавтобусе? Смерть от несчастного случая? Почему с такими преамбулами?
Он взял билеты туда и обратно, набросил капюшон – на платформе было ветрено – и развернул завалявшийся в рюкзаке сухпаек: шоколадку. Позвонил Ромка, и Бобров с набитым ртом ответил: «Ну?»
- Х-и гну! – без претензий на оригинальность срифмовал компаньон. - Ты где?
- В Кашемировке.
- А Кашемировка где?
- Там, где у меня машина сломалась!
- Чинишь?
- За деталью еду.
- Так и знал, что барахло купили. Короче, мне племяннику Шкруевича стрелу забивать? А то ты брошюру куда-то сныкал. Конверт под столом валяется, а брошюры нету.
- В сейфе.
- И в сейфе нет.
«Твою мать, - подумал Бобров. – Я ее читал, когда сигналка заглючила. Ломанулся к машине, контору не запер. Но у нас же никогда не воровали, а посторонних в здание не пускают».
Версией о краже Ромка остался недоволен.
- Кто на нее позарился-то? Еще бы раритет, а то поди у букиниста червонец стоила, и то он торговался… Кстати, младший Шкруевич – экстрасенс. Целительством занимается, причем элитно, у него на Варварке салон. Попробую насчет бланко-издательской договориться…
Но Бобров его не слушал. Ему не удалось воссоздать последовательность своих действий после срабатывания сигнализации. Но он вспомнил другое.
Шкруевич: «Надо переиздать. Малым тиражом, только для своих». Ромка: «Пятьсот экземпляров вас устроит?» «Меньше. Сто, сто пятьдесят». «Сделаем, Бронислав Войтехович».
Войтехович. Сын Войтеха. (В России мальчиков редко называют Войтехами, и вряд ли до революции было иначе). И по возрасту вполне годится в сыновья.
***
В затокинском автосервисе другой одетый в камуфляж парень, со шрамом во всю щеку и синей наколкой «ВДВ» на фалангах вручил ему запчасть.
- Юрец смс кинул, его до шести не будет, - сообщил он, пробивая в кассе чек. – Дочку на диспансеризацию повез.
- Спасибо, - ответил Бобров. Блин, сговорились они все, что ли?! - А монастырь далеко?
- Монастырь… Момент. Михалыч! – крикнул он пожилому толстяку, грузившему в багажник «Оки» шипованную резину. – Пассажира до богадельни возьмешь?
Толстяк закрыл капот и подошел к Боброву, протягивая руку.
- Копытин, Антон Михайлович.
- Виктор.
- Сейчас тронемся, я там рядышком живу. Вадим, у тебя совесть есть? Ты мне техосмотр обещал еще в прошлом месяце!
- Михалыч, да меня инспекции задрали, то пожарникам неймется, то ифэнээс, то еще шобла какая на огонек завалит! Сделаю я тебе тэ-о, не дави пока!
- Тю, какие мы нежные. Виктор, милости прошу в лимузин.
Копытин крутил трехспицевую баранку, и она полировала выцветший спортивный джемпер с динамовской эмблемой, обтягивающий брюшко. Он без устали трепал языком, воспевая свои заслуги перед Затокой, обществом и отечественной педагогикой. У него учительский стаж тридцать лет, преподавал историю и географию, автор сотни методических пособий, своих детей четверо, дети – они же будущее. Такой галиматьи Бобров наслушался по первому каналу, но Копытин ему и слова вставить не давал, а от его разухабистой манеры рулить Виктора донимала морская болезнь.
- Ну, а вы какими судьбами к нам? – снизошел до зеленеющего Боброва Копытин.
Бобров нехотя отчитался о своей экспедиции.
Услыхав про его мытарства на большаке, Антон Михайлович прицокнул.
- Поди-ка, а ведь Томка-то, невестка бабы Паши – сестра коллеги моего, он их навещает раз в месяц. Муж Томкин два трактора по пьяни утопил, а с третьим и сам утоп, не вылез. Теперь на ней и дом, и баба Паша… Нагородила вам старушка ужасов, как батюшка грехи отмаливал за всю деревню, а по часовне черт скакал?