Собственно, Шкруевич не был ни фанатичным монархистом, ни даже патриотом. Он постоянно находился в конфронтации с церковью, и его карьера грозила пойти насмарку. Но он точно знал, что смена правительства повлечет развал аппарата разведки, нелегалы окажутся не у дел. Я подозреваю, что Шкруевич имел доступ к агентурным донесениям высшей степени секретности и кое-что придерживал, так сказать, для себя. Фильтруя массивы данных, он распознал что-то значимое, фундаментальное, могущее привести к научному прорыву. Пусть даже он хитростью примкнет к большевикам и станет новым распорядителем государственных тайн, целевые поставщики информации канут в Лету. Поэтому он был заинтересован в том, чтобы сохранить царский престол и свои привилегии хотя бы временно: фактически он стоял на пороге величайшего открытия за всю историю человечества.
Каким-то способом Шкруевич нашел лазейку за барьер белкового существования. Он сумел превратить буквы и символы в своего рода машинный код, содержащий информацию не просто о его личности, но и о телесной оболочке. Но для того, чтобы сойти со страниц брошюры, ему требовался донор – восприимчивый, в идеале – гиперсенситивный читатель.
(Так вот, вспомнил Бобров, почему Шкруевич настаивал, чтобы текст верстали без малейших изменений! И вот почему он, а после – его племянник намеревались разослать копии брошюры экстрасенсам: ведь кто может быть восприимчивей?)
- Вы правы, - угадал его мысли пожилой мужчина. – Кандидатуры подобрали одну другой лучше. Но это было потом, когда заполучили брошюру. Искали долго. Бронислав задействовал прежние связи во внешней разведке, и ему раздобыли ту, что осталась в архиве Войтеха. Они надеялись ЕГО вернуть. В порядке эксперимента, отнюдь не из милосердия. Думаю даже, что Бронислав вынашивал идею лично посчитаться за свое тяжелое детство: с него бы сталось, он участвовал в спецоперациях и после них крайне специфически воспринимал реальность. Вдобавок, на войне он стал крупным спецом по части полевых допросов; у себя на даче он зачем-то сделал звукоизоляцию в подвале. Нельзя исключать, что по возвращении Войтеха ждали изощренные пытки. Бронислав и племянника натаскивал соответственно…
- Оба они погибли… - Бобров сорвался на фальцет. – Вы-ы… знаете, что погибли?
- Да, мне докладывали, - равнодушно ответил пожилой мужчина. – Счастливчики. Задуманное могло у них получиться, и вот тогда… Ну, вы на себе прочувствовали, каково это. Бронислав с Глебом мнили себя потомственными колдунами, но в сравнении с Войтехом стоили ноль плюс ноль. Он был незаурядным, очень эффективным гипнотизером и практиковал манипуляции с подсознанием; но это умеют и начинающие психиатры, а Шкруевич замахнулся на невообразимое – посягнул на саму смерть. Неспроста он посещал казни и проводил в камерах приговоренных много больше времени, чем предписывали его должностные обязанности; там он нарабатывал и оттачивал свою методику. А испытал ее на Сапове, подсунув ему какое-то чтение. Сапов, разумеется, сути не усвоил, но угрозу ощутил. То чудовище, которое обрушило на него купол часовни – второе, третье или десятое «я» Шкруевича; «я», в котором он был монстром, одержимым жаждой убивать. Вам же, любезнейший, несказанно повезло: ваше подсознание впитало лишь выстраданное первое «я» – подстреленное, волочащее ноги - и периодически давало ему жизнь.
Бобров, завороженный, уставился на «попутчика».
- А вот ему, Шкруевичу, повезло гораздо меньше. Полагаю, вы никудышный донор, или мало прочли. Есть и другое мнение: типография Сюбре приняла в печать черновой вариант рукописи, нуждавшийся в скрупулезной редактуре, на которую у Шкруевича уже не хватало времени. Вы впустили в мир живых черновик. Вся формация – немного тела для приличия и шинель с продырявленным пулей воротом – получилась настолько нестабильной, что улетучивалась при сближении с материальными объектами некой критической массы. То есть – с поездами. При последнем появлении он смог дойти до вашей машины; впрочем, шел он не к вам – он, будто бы на маяк, двигался к своей брошюре... Но пока это домыслы, дело за экспертами. Я вам настоятельно советую не раздувать истерию в интернете. Не выставляйте себя на посмешище.
Он взялся за ручку двери.
- Ну а сами-то вы кто? – набравшись наглости, спросил Бобров.
- Я? – седой мужчина похлопал ладонью по своему пальто, оттопырившемуся там, где в кармане лежала брошюра «Власти Иные». – Я – человек из эпилога.