- Чистки? – старик опять усмехнулся. – Тогда это называлось чистками. Сейчас придумали много синонимов. Прежде за неугодными приходили чекисты. Приходили и забирали их с собою в ночь. Чаще всего этих людей больше не видели живыми. Нынче приходят киллеры, наемные убийцы, бандиты. Но функция у них такая же. Фактически, чтобы умереть от старости в своей постели, надо быть изрядным счастливчиком. Меньше всего шансов у власть имущих и у тех, кто к ним близок. У олигархов. Только они свой минимум используют максимально эффективно.
Бобров подумал, что почетный юбиляр имеет в виду кого-то из своих родных или знакомых. Не в смысле, что они олигархи, а что их забрали чекисты. Опять же, лет ему столько, что можно уже поднимать тосты за легкую смерть в собственной спальне – если именно такой результат нужен тебе от жизни.
- Всё же, то была великая эпоха, - произнес старик (его имя-отчество Бобров пропустил мимо ушей – слишком сложно и не по-нашему). – Великая эпоха великого вождя, - Бобров заподозрил в собеседнике оголтелого сталиниста, но он говорил без всякого пафоса. Констатировал факты и не более. – Наверное, я удивлю вас, но львиная доля технических благ, которыми мы пользуемся сегодня, зародилась в тридцатые. Плоды ученой мысли тех времен – теоретические наработки и практические опыты – воплотились в компьютеры, сотовую связь, Интернет, реактивную авиацию...
Он замолчал, словно не желая трепать языком попусту.
Городские здания за окнами вагона редели, уступая лесополосе, стискивающей железнодорожные пути с обеих сторон. Вот пронеслась крыша избушки в низине, поросшей лопухами – будки обходчика. Затем возобновился диалог – обсуждали что-то не очень существенное, а через несколько километров заголосила толстуха возле тамбура. Бобров упомянул о «понаехавших» и о том, насколько коренные жители столицы незащищены перед этим полчищем колхозных варваров. Как ни странно, почетный юбиляр Боброва не поддержал, хотя ему вроде бы сам бог велел.
- Ах, оставьте, это предрассудок. Я понимаю: женщина эта вас раздражает, а ее речи режут слух. Но всё относительно. Уже внуки – ее и ее ровесниц, максимум правнуки будут жаловаться друг другу на «понаехавших». А те станут выживать их из квартир всеми доступными способами. Взять, допустим, вас. Вы знакомы с историей приезда ваших предков в Москву?
Бобров развел руками.
- Могу поспорить, они точно так же грызли глотки и распихивали локтями тех, кто мешал им здесь обосноваться. Я не веду к тому, что они были плохими. Они были достаточно предприимчивы, именно поэтому вы – коренной москвич. А мой прадед был известным варшавским вором. О, Адама Шкруевича знали и боялись толстосумы, и полицейские, и даже коллеги по ремеслу! Однажды он встретил очень хорошую женщину, которая заставила его переломить свою судьбу – ведь он шагал прямиком к виселице. И, хотя он явился к ней, чтобы ограбить, она усмотрела в нем какой-то стержень. Через месяц они обвенчались… Прошу прощения, насколько вам интересны мои рассказы?
Из вежливости Бобров заверил, что ему очень интересно, и старик продолжал, нет-нет косясь то в окно, то на толстуху. Она купила у разносчика пару беляшей и уплетала их, смачно чавкая.
- После свадьбы они поселились в деревне, под Краковом. Оставаться в Варшаве было небезопасно – Адама разыскивали все полицейские сыщики, и Алицию, его жену, могли привлечь за укрывательство преступника. Адам Шкруевич вписал таки свою страницу в историю криминалистики! Но потом все стало еще хуже; верно сказано про благие помыслы и дорогу в ад. Алиция происходила из семьи врачей и хорошо разбиралась в травах. Пользовала местных жителей. Пожалуй, разбиралась она даже слишком хорошо – исцеляла не только простуды или расстройства желудка. Поползли слухи, что пани Шкруевич не иначе как ведьма.
- Это же происходило, - перебил старика Бобров, - если я всё правильно понимаю, в середине девятнадцатого века? Неужели тогда продолжали охотиться на ведьм?
- Эта охота не закончилась и в просвещенном двадцать первом. По совпадению, именно с этого и начался наш разговор: охотники теперь экипированы иначе и называются по-другому. Но это инквизиция в чистом виде. Так вот, не минуло и двух лет, как Адаму и Алиции пришлось бежать из деревни – ночью, с пустыми руками, прихватив с собой лишь немного денег. Но долго бегать по Польше им бы не дали. Чтобы выжить, они отправились в Россию и осели в Санкт-Петербурге. Занялись коммерцией, весьма успешно. У них родился сын – мой дед. Он закончил Морское училище, служил на флоте, но, как шептались у нас за семейным столом, в первую очередь он был агентом Охранки. В семнадцатом году, когда на корабле вспыхнул бунт, и матросы стали кидать за борт офицеров, деда буквально разорвали на части. Отсюда я делаю вывод, что Охранке он служил не за страх, а за совесть. Заметили? Я горжусь своими предками. Но тем, кто с ними сталкивался, они вряд ли давали повод питать к себе теплые чувства.