«…он очень боится их звать, потому что не знает, что из этого получится…»
Охранник, который беспорядочно палил из табельного ствола (у него поехала крыша), а потом заявил врачам «скорой», что «человек улетел в небо».
«Заинька, я очень тебя прошу – никогда больше не разговаривай с посторонними дядями. Особенно, если это бомжи. Знаешь, кто такие бомжи, детка? Это очень нехорошие люди. Они могут утащить тебя с собой и съесть».
«Но дядя меня никуда не тащил! А вот его – утащили!».
…Илюха-бомж, спотыкающийся и оставляющий в земле у газона глубокий след своего грубого, с рифленой подошвой, ботинка. В точности такой же след позже появился на клумбе у Бобровой (там всё было истоптано. Директор ЧОПа сказал – будто краковячку кто плясал. Но гораздо больше похоже на то, что кто-то с кем-то боролся).
В точности такой же след Козырев заметил… около крыльца, когда за руку тащил Ленку в дом, торопясь запереть дверь. Но тот, от кого он спешил запереться, УЖЕ был внутри.
«Папа, а знаешь, к нам в сад с луны спустился зомби».
____
Мысли вспыхивали, как молнии – одна за другой – с такой скоростью, что у Козырева едва не взорвался мозг. А Ленка уже бежала наверх по лестнице. Козырев кинулся за ней, оттолкнул ее и первым влетел в комнату дочери.
Нервы обожглись о запах палёного мяса.
Ленка догнала мужа и теперь стояла рядом с ним в дверном проеме. Оба окаменели от ужаса.
В комнате горел только торшер, но в его тусклом свете было отлично видно, что постель дочери пуста. Подушка смята, одеяло сброшено на пол. Только вопрос «Где она?!» так и не прозвучал. В комнате, возле открытого настежь окна стоял человек – он держал Шурку на руках.
А вот человек их, кажется, не видел. Он среагировал на звук, когда ручка распахнувшейся двери стукнула о стену. Тогда он замер на секунду, а потом повернул к ним голову.
Нет, НЕ человек. Что-то в облике стоящего у окна подсказывало – совсем недавно он перестал быть человеком.
Кирилл невольно попятился, разглядев в подробностях, кто появился в саду незадолго до грозы, и кого он там преследовал.
«Если его действительно забирали на Луну, - подумал Кирилл, не сводя взгляда с чудовищного гостя, - если кто-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО забирал его на Луну, а после вернул обратно - его дважды протащили через вакуум, через все слои атмосферы, и протащили так быстро, что он не успел сгореть».
Одежды на пришельце не было – одни обугленные клочки ткани, вплавленные в почерневшее, закопченное тело. И еще у него не было лица («Хорошо, что я не разглядел его лицо там, около дома») – лишь уродливая на него пародия, словно неумелый хирург-пластик скальпелем, без наркоза, пытался убрать все человеческие черты. Только страшные глаза, в которых до сих пор мерцали отблески раскалённой атмосферы – мерцали сквозь умершее еще до рождения безумие.
- Отдай мою дочку, тварь... – сказал Кирилл.
Пришелец широко распахнул… лицо – это открылся его рот - и Ленка, крепко державшаяся, чтобы не упасть, за локоть мужа, скорее угадала, чем услышала искаженным эхом долетевший ответ:
- Отдай МОЮ дочку!
Теперь ничто на свете не заставило бы Кирилла повторить своё требование – он не желал, чтобы чудовище ответило ему еще раз.
А потом ярко-белый лунный диск ядовито сверкнул в черноте за окном, и тело чудовища сотряслось. Монстр сделал несколько коротких шажков вбок, на середину комнаты. Какие-то изменения произошли с ним за несколько минут, что он находился в доме. Там, в саду, он двигался куда быстрее. Кирилл и Ленка видели, как Шура открыла глаза, слышали ее слабый вскрик и хохот чудовища. Их парализовало – они не решались даже шелохнуться, не то что приблизиться к монстру. Тот уже жонглировал ребёнком, неуклюже вскидывая локти и притопывая ногами.
Мертвый танцор исполнял брейк.
Можно было подумать, что монстр тупо и бесцельно топчется на месте. Но нет – с каждым движением он всё больше удалялся в глубь комнаты, к маленькому столику в изголовье Шуркиной кровати. Туда, где на полу лежал шнур питания торшера.
У Козырева, который будто наблюдал со стороны собственный ночной кошмар, на миг возникла ассоциация: кто-то шарит палкой под кроватью, пытаясь выцепить закатившуюся туда запонку… Запонка неясно виднеется у самой стены, и манипулятор надо подвести к ней очень осторожно, чтобы не затолкать потерю еще дальше. Медленнее и медленнее…
Кто-то из непостижимой неведомой дали водил по комнате покойника.