Он не сопротивлялся и только постанывал, как будто от моих проклятий и ударов ему лучше становилось. Он выглядел таким пристыженным. Не встретив никакого сопротивления, я быстро остыл. Невозможно долго избивать человека, если он даже руку не поднимет, чтобы заслониться. Я отпустил его и строго сказал:
– Марш на склад! Завтра разберемся.
Он взял ружье, вытер шапкой мокрые от слез щеки и тихонько вышел. Все животные в конюшне проснулись. Открыли глаза и навострили уши. Одна из лошадей зафыркала.
До завтра я ждать не мог и разбудил Ли Яопина, комадира отделения, в котором служил Лю Фу. Нам нужно было поговорить прежде, чем я доложу партсекретарю. Мне хотелось узнать о Лю Фу побольше. Поиметь городскую девку – это еще понятно, у нас здесь в горах женщин не было. Но вот так развлекаться с тупым животным, кто бы мог подумать! Меня просто тошнило.
Явился еще толком не проснувшийся Ли. Я дал ему сигарету и чиркнул спичкой.
– Сядь. Хочу с тобой поговорить.
Он сел на стул и закурил.
– О чем разговаривать в такую темень… – он взглянул на часы. – Ведь два тридцать только…
– Хочу поговорить о Лю Фу. Только что я застукал его в конюшне, он терся возле серого мула. – Я не сказал “трахал”, потому что не видел этого своими глазами. Но уверен, что так оно и было. И когда колошматил и костерил Ли Фу, тот ничего не отрицал. Я уже собирался объяснить Ли, что имею в виду.
– Ох нет! Вы хотите сказать, он опять этим занимался? – веснушчатый Лю покачал головой.
– Да. Значит, тебе уже известно.
– Д-да, – он кивнул.
– Почему раньше меня не проинформировал? Кто дал тебе право скрывать от меня такое? – Я разозлился, я наорал бы на него, но в смежной комнате спали люди.
– Он обещал мне никогда больше этого не делать. – Вид у Ли был озабоченный. – Я думал, что могу дать ему шанс.
– Дать шанс? Разве мы не дали ему шанс, когда застукали с Маленькой Белой Феей? – Я был взбешен. В моем взводе происходят такие вещи, и, видимо, уже довольно давно, а я – ни сном ни духом. – Скажи, когда и сколько раз ты его заставал за этим занятием?
– Я видел его с мулом только однажды. Это было ночью в прошлую субботу. Я видел, как он стоял на скамье, приладившись к муловой заднице. Около минуты я наблюдал за ним через заднее оконце конюшни, потом кашлянул. Он испугался и сразу же отскочил. Увидев меня, он упал на колени, умоляя простить его и не выдавать. Он был так жалок, такой крупный парень… Я обещал не выдавать его. Но я его осудил.
– Что же ты сказал? Как именно ты осудил его, дорогой товарищ командир отделения? – Мне странным казалось, что он проявил такое снисхождение к этому человеку.
– Я спросил его, почему он трахает мула. – Ли выглядел вполне бодренько.
– Что за глупый вопрос. Как же он на него ответил?
– Он сказал: “Знаете, командир, мулы-то не жеребятся. Я клянусь, что никогда не трону ни одну из этих кобыл”. – Ли захихикал.
– Что? Это же чушь. Ты хочешь сказать, он считает, что может кобылам ребятишек заделать?
– Ага, точно.
– Ну и тупица! Такой нравственный, что боится стать отцом лошадиных ублюдков. – Я не смог сдержать смех, и хихиканье Ли тоже перешло в громкий хохот.
– Ш-ш-ш. – Я напомнил ему о спящих.
– Я сказал, что даже мула “трогать” нельзя, и он обещал больше этого не делать. – Ли подмигнул мне.
– Старина Ли, ты просто старый лис.
– Не судите меня строго, командир. Если честно, то он во всех отношениях хороший парень. Вот только свою похоть не может контролировать. Уж не знаю почему. И не скажешь ведь, что у него слишком много буржуазного дерьма в голове… Крестьянин из безупречной бедняцкой семьи, здоровый росток красного корня…
– Я не прошу тебя разводить теории, старина Ли. Я хочу знать, что мы будем с ним теперь делать. Утром, всего через несколько часов я доложу обо всем нашему ротному. Что и как сказать?
– Ну, ты хочешь от него избавиться или оставить его у нас?
Это был по-настоящему жестокий вопрос, и у меня на него ответа не было. Лю Фу – мой лучший солдат, и он наверняка понадобится мне в будущем.
– А ты что думаешь? По крайней мере, мы не должны покрывать его на этот раз. – Я понял, что старина Ли не донес на Лю Фу, потому что хотел оставить его у себя в отделении.
– Конечно, мы уже давали ему шанс. Как насчет…
Дверь внезапно распахнулась, кто-то ворвался в комнату. Это был Ма Пинли, наш самый молодой солдат, в три часа он должен был заступать на пост у склада.
– Командир, Лю Фу нет… нет на посту. – Он высунул нос из-под своего мехового капюшона, часто и тяжело дыша. – Все телефонные провода обрезаны. Мы никуда не можем позвонить.
– А ты там походил, поискал его?
– Да, повсюду.
– Где его ружье?
– Ружье все еще там на посту, но его самого нет.
– Быстрее! Выводи лошадей! – приказал я. – Мы поймаем его.
Ма побежал к конюшне. Я посмотрел на старину Ли. Судя по выражению его лица, он понял, что произошло.
– Возьми это с собой. – Я протянул ему полуавтоматическую винтовку, он взял ее с каким-то отсутствующим видом. Сам я забрал другую. В тяжелом молчании мы вышли на улицу дожидаться Ма.
Совершенно взмыленные лошади карабкались в гору по направлению к границе. По моим подсчетам у нас было достаточно времени, чтобы задержать его прежде, чем он перейдет границу. Ему придется взбираться на гору кружным путем по южному склону, чтобы его не заметили с наших смотровых вышек. Однако, добравшись до реки Уссури, мы увидели цепочку свежих следов; они шли по заснеженному льду реки, поднимались на противоположный берег и постепенно изчезали в холодной белизне огромной русской территории.
– Скотина, да он сильнее лошади, – сказал я. Невозможно представить, как он мог бежать так быстро по такому глубокому снегу.
– Вон он! – Ма Пинли показал на небольшой склон, кое-где поросший серыми кустами.
В самом деле, впереди, метрах в пятистах я увидел темную точку, которая двигалась в сторону зарослей. Глазам не верю: у него должно было хватить ума надеть камуфляжную накидку. Я посмотрел в бинокль и увидел, как он отчаянно спешит под прикрытие кустов. На правом плече у него большой, туго набитый джутовый мешок, а его белая накидка, завязанная на шее, вьется за спиной, как огромная бабочка. Я передал бинокль старине Лю. Тот стал смотреть.
– У него мешок набит номерами газеты “Передовик”.
– Он их на кухне украл. Я видел, дверь на кухню была взломана, – доложил Ма. Все мы знали, что наши повара держали номера “Передовика”, газеты Шэньянского военного округа, для растопки. Нам было велено не раскидывать эти газеты, потому что русские в Гонконге охотились за каждым экземпляром и давали за штуку больше десяти долларов.
– Старые номера русским не нужны, – сказал я.- Они у них уже есть. Им только последние нужны. Ну и тупица же он.
Внезапно желтый луч чиркнул небо над склоном. Видимо, его заметили с русской смотровой вышки и выслали машину, чтобы подобрать.
Мы переглянулись со стариной Лю. Мы знали, что должны делать. Нельзя было терять ни минуты.
– Выбора у нас нет, – бормотал я, прилаживая оптический прицел к винтовке. – Он предал нашу страну, и теперь он наш враг.
Я поднял винтовку и аккуратно прицелился. Выстрел остановил его. Он рухнул в снег, большой мешок свалился у него с плеча и покатился вниз по склону.
– Попал! – закричал Ма.
– Да, попал. Возвращаемся.
Мы залезли в седла. Лошади сразу же взяли под гору в галоп, им не терпелось скрыться от холодного ветра и вернуться в конюшню.
На обратном пути никто из нас не сказал ни слова.
Ха Цзинь
Ха Цзинь (англ. Ha Jin, кит. 哈金, собственно Цзинь Сюфей, 21 февраля 1956, пров. Ляонин) – американский писатель китайского происхождения.
