Вот и стали студентами. Живи, радуйся, работать не надо.
Работать не надо? Щас! Сижу, ждём автобуса, на картошку. Ну, на самом деле табак ломать. Но сама процедура студенческих осенних работ называется — на картошку? Вот пусть так и будет. Автобусы подали, однокурсники грузятся… Боже, какие же молоденькие! Шейки, ручки — ножки тоненькие, как ниточки. Так жалко их…
И себя жалко, нервничаю. Нет Силёли. Садится в автобус надо, а его нет. Прибегает. Глаза бегают блудливо, ну прости, не сдержался…
Да, а ехать нельзя. Как нельзя? Отчислят. Нельзя, на винт намотал, с конца капает… Блин… Одни неприятности от тебя…
Парень ходит, наших лет, электриков спрашивает. Силёля подпрыгивает, пихает меня. Подхожу, спрашиваю. При институте, дежурным. А картошка побоку, будешь сотрудником, институтским. После занятий, так, пару лампочек поменять. За зарплату. И опять же преподаватель к коллегам по работе мягкий. Ну не знаю, не знаю, морщу лоб, думаю, сомневаюсь…
Любуюсь! Как за спиной этого парня Силёля прыжки двухметровые делает, умоляющие гримасы строит, пальцем грудь свою ломает, - меня, меня не забудь. Не забыл. Вот и работаем, дежурными, после занятий. И не хотелось, но с этим Силёлей… Сколько от него претерпел...
Стипендия, зарплата, опять же кормят. Хорошо кормят. В округе кафешки, блинные да столовки. Кто работает? Женщины работают. А мы не только Силёля, ещё и электрики. Потому и кормят. А денег всё равно нет! Вот нет! Как жить, где брать? Ага, сессия у заочников. Курсовые, лабораторные… Старшекурсников надо поспрашивать…
- Да, Силёля?
А его нет. Пропал, растворился. Озираюсь в растерянности, назад возвращаюсь. А он за колонной, бледный, вжимается. Шёпотом:
- Крокодил… Крокодил… Там… Там… Сходи, скажи нету меня. Уволился. Помер. МЕНЯ НЕТ!!!
Пошёл. Около деканата приметил, глазастый, свою пассию, Иринку, по каким то неведомым мне причинам называемой Крокодилом. Ну, то же неугомонная. Может съесть Силёлю, или его часть норовила, то и крокодил? Не знаю, да и не моё дело, моё дело прискорбную весть сообщить.
- Жалко, жалко… Невезуха - то какая. Зарплату получила, хотела с ним посидеть. А оно вон как…
Я поцокал языком, к Силёле, с прискорбной вестью, пролетаешь ты с зарплатой… Ага!
Улыбка до ушей, бодрый ход, разыграли, здравствуй, давно тебя вижу, обнимашки…
Да...
Бой коров.
Жена вот уверена — я могу всё. Буквально! И если не делаю, то только потому, что недостаточно меня вдохновила. Потому семья наша почти божественна, я могу всё, а она умеет вдохновлять. Как — это другой вопрос. Болезненный.
Но даже её старания не смогли научить меня дёргать сиськи. Ну, не получается, и всё. Нет, не те сиськи, что вы подумали. Те, о которых подумали — титьки. Их-то я очень даже умею. А вот коровьи сиськи — нет.
Ну пришлось, пришлось «волею моей жены» коровку купить, в те, святейшие годы. Кушать хотелось. Вот жена, как женщина мудрая, и решила:
- Берём корову! Я всё посчитала, деньги нашла. В кредит, очень льготный кредит, расплатимся. Корову тоже нашла. Хорошая корова, породистая. Будет давать двадцать литров молока, будем продавать. Опять же сметана, брынза. Стельная, вот и телиться будет. Бычка продавать будем. Деньги лопатой! И не спорь!
А я и не спорю. Всегда знал, на женщинах Мир держится. Вот и не спорю. А что докажешь городской, с менталитетом в коровах меньшим, чем у мультяшного Матроскина? Вот!
Хорошо, денег родственники дали. Привела коровку, довольная, Ника! А корма?
Думать начала. Как меня вдохновить. Всё умеющего, но неправильно мотивированного. А я что? Я деревенский, что - то и понимаю в коровьих делах. Наладил. Как мог. Плохо! Потому как подружки, те точно знают, что!
Отелилась коровка, бычком. Чёрный такой, глаз нехороший, из тех, - забодаю! И вид, точь-в точь тура ярого, князей бодавшего. Отняли его, а как иначе? Нельзя, чтобы он сосал. Доить надо, а уже потом, через соску, и бычка поить. Не спрашивайте, зачем такие сложности. Мудрость предков, в поколениях! А я и не спрашиваю. Садись, дои коровку, женское дело. И не спорь! Мудрость предков, в поколениях.
Сидит, что-то руками с сосками делает. А молока нет! Позвольте, а где струи белые, с весёлым звоном пену в ведре сбивающие? Делов-то! Сажусь напротив, мну. Нет, неправильная корова. Молоко-то не даёт? Мнём, в четыре руки, а не даёт! Неправильная корова, не даёт. И не даст, дурням! Ругалась приглашённая соседка, звеня тугими струями. Выдоила пару сосков, к другой приступает, а корова брыкается, и ей не даёт.