Я закрыла глаза. Некоторое время спустя он сказал, что одна из Дженнифер и торчок ушли.
— Я люблю тебя, — повторял он снова и снова. Не помню, что я ему отвечала.
В последнюю ночь я не сразу поняла, почему мои сны так странно мерцают голубым светом на стенках моего черепа. Мэтью сидел с одеялом вокруг талии и смотрел в окно. Свет крутился по комнате снова и снова.
— Это полиция, — сказал усиленный мегафоном голос. — Выходите с поднятыми руками. Повторяю…
Далеко под нами входная дверь громко открылась и раздались быстрые шаги. Ночь взорвалась тремя выстрелами, сотрясающими стены. Раздался крик, который тут же стих, — голос Сьюзен в последнем жалком звуке ярости. Что-то с треском упало на бетонный пол. Вероятно, ее пистолет.
Я села рядом с Мэтью. Он накрыл одеялом мои плечи и мы обнялись.
— Сьюзен все разболтала.
Я кивнула.
— Мой нож пропал. Дженнифер и как его там, наверное, забрали его. Если они знают, как им пользоваться, это все докажет.
— Это имеет значение?
— Нет. Мы должны сделать это. Я не могу раскаяться. Но они убьют меня, Зи. И ты это знаешь. Я не хочу умирать им на потеху. Лучше я останусь с тобой.
Я взглянула на него. Голубой свет осветил искорки в глубине глаз. Я скользнула взглядом по линии его челюсти, груди, длинным ногам под одеялом. Обдумывала его слова. Он был прав — они его убьют, хотя я и не была уверена в том, каким образом. Я представила, как мое любимое тело горит на электрическом стуле, как утвержденный правительством яд течет по венам рук. По венам, которые я ласкала языком.
— Облокотись на меня, — сказала я ему.
Он сел между моих ног. Его затылок лежал на моей груди. Я просунула руку под матрас и на секунду решила, что и бритву тоже украли, затем пальцы коснулись гладкой слоновой кости. Подарок, который Мэтью подарил мне навечно. Он запрокинул голову, чтобы посмотреть на меня, глаза — темные круги на лице.
— Будь аккуратна, — сказал он. — Мое лицо может измениться.
Лезвие вошло в его горло так же легко, как нож в масло. Его глаза расширились, но он не издал ни звука. Омывающая мои руки кровь была чистой и липкой. Не горячее и не холоднее, чем кровь кого-либо другого. Я склонилась над ним и смотрела, ожидая следующий круг голубого света, пытаясь увидеть изменения на лице.
Когда за мной пришли, я все еще пыталась их разглядеть.
Перевод: Элина Булгакова
Девочка Гусыня
Poppy Z. Brite, «The Goose Girl», 2002
Сили проснулась вместе со странным ощущением, будто ей приснилось что-то плохое, и в тоже время важное. Но к сожалению, она забыло, что именно это было. Такая неопределенность и то самое чувство, что это надо вспомнить, испортили такое чудесное утро. И все можно было бы исправить — например, улечься поудобней, закрыть глаза и попытаться снова заснуть и досмотреть такой важный и пугающий сон. Но и здесь все планы разрушил предательский, но очень знакомый звук будильника. А еще стук в дверь. Не дожидаясь ответа, Лорел открыла и вплыла в спальню.
— Друзилла? Подъем, соня! Будильник звонит уже полчаса. Если ты снова нажмешь на кнопку «дремать», то точно опоздаешь.
— Не называй меня так, — пробормотала Сили в подушку, как обычно делала это по утрам.
— Хорошо-хорошо, тогда Сили. Хотя почему ты хочешь использовать это уродливое прозвище, я не могу понять. Родители назвали тебя в честь двоюродной бабушки в знак уважения, а не для того, чтобы ты коверкала ее…
— Сокращала, — сказала Сили.
— Прости что?
— Сокращать — вот слово, которое нужно. Более точное, чем уродовать и коверкать в этом контексте.
— …
— Друзилла. Сили — более короткое, сокращенное имя. И не такое… винтажное.
Мачеха Сили молча покачала головой, захлопнула дверь и ушла, что было именно тем эффектом, на который втайне и рассчитывала Сили.
Сили освободилась от утешительных объятий постельного белья, мгновение поколебалась, ощущая легкий дискомфорт босыми ногами на холодном полу, затем села за туалетный столик. Старинное зеркало было окружено черной сеткой и засушенными розами. По краям зеркала были расставлены фотографии ее друзей из Сан-Франциско, улыбающиеся лица, накрашенные темным и белым гримом и пронзенные блестящими кусочками металла, шипами, пирсингом, кольцами: друзья, которые были у нее до того, как ее отец женился на Лорел, и они перевезли ее сюда, в страну, которую они называли «Родиной». По мнению Сили, это была не родина; если уж на то пошло, то это была чертова клоака мира.