«Марисоль» — это очаровательный небольшой ресторанчик в хорошеньком кирпичном здании с полосатым бело-голубым тентом; здание ресторанчика находится в тенистой части Эспланад Авеню, отделяющей Французский Квартал от Фабург Мариньи. На стенах обеденного зала нарисованы подсолнухи, а позади здания находится пышный освещённый солнцем дворик. Я полагаю, для того, чтобы просто пообедать, это очаровательный маленький ресторанчик, не более. Для людей, серьёзно относящихся к еде, это Мекка, связанная с городскими тайнами и опасностями. В наши дни слово «Мекка» используется, чтобы назвать так любое место, которое люди хотят посетить, но хорошо бы вспомнить, что варваров убивали за то, что они тайком проникали в Мекку. В «Марисоль» это вовсе не кажется выходящим за грань возможного. Стойки здесь достаточно высоки для того, чтобы гарантировать интересный опыт приёма пищи, но слишком высоки для того, чтобы было по-настоящему комфортно. Если вы присмотритесь повнимательнее, то увидите, что в «Марисоль» всё — одни сплошные крайности.
К примеру: конкурс вырезания рожиц на тыкве. Я была привилегированным гостем. Можно поставить под сомнение, мудро ли рекламировать свой бизнес при помощи мерзкого коронёра, вырезающего лицо на тыкве. В «Марисоль» все посчитали это великолепной идеей, так что в субботу перед Хеллоуином я приехала в ресторанчик с несколькими «не очень острыми» скальпелями. Группа «Тинейшес Ди» прибыла в город около полудня, и мне не терпелось увидеть Кайла, но я пообещала сначала приехать в «Марисоль». Дженис Вазкезпоприветствовала меня у двери. Будучи замужем за шеф-поваром Питом четыре года, она является совладелицей ресторана и выполняет функции хозяйки, менеджера, бухгалтера, рекламщика и рассказчика. Несмотря на то, что у неё иногда случаются вспышки отчаяния по поводу того, что она владеет рестораном, она всегда выглядит спокойно и необычайно привлекательно, и я была рада её увидеть.
— Кайл в городе, — сказала я. — Что мне делать?
— Ну, дай-ка подумать. Я знаю — ты должна пойти к нему в отель и отказаться уходить до тех пор, пока вы не проведёте по крайней мере три часа, трахаясь как кролики.
— А как же Сеймур?
— Ах, чёрт. Дай ему сотню однодолларовых банкнот и скажи, чтоб провёл вечер в «Хастлер Клубе».
— Дженис, это отвратительно.
— Ты электропилой вскрываешь людям черепные коробки и ещё говоришь, что это отвратительно, — сказала Дженис. — Я обожаю твою логику, доктор Брайт. Кстати о в скрывании черепных коробок, тыквы уже готовы.
Дженис налила мне стакан «Дикой индейки» со льдом и содовой, и я прошла через ресторан к дворику. Несколько официантов, официанток и постоянных клиентов выбирали тыквы из кучи, находящейся у фонтана. Шеф-повар Пит и Шейн, бармен, сгорбившись сидели за столом в тенистом уголке дворика. Я взяла свой напиток в одну руку, подхватила большую покрытую наростами тыкву другой рукой и подошла к ним. При звуках моего приближения они подняли головы, но затем снова уронили подбородки на грудь, будто им пришлось сделать слишком большое усилие, чтобы поднять головы. Хотя они оба были крупными и рослыми мужчинами, сегодня они казались какими-то сжавшимися. Синевато-серые глаза Пита покраснели по краям, и боль заглушила их обычный волшебный блеск. Прекрасный ирландский цвет лица Шейна испарился, уступив место неровным красным пятнам.
— Что, чёрт возьми, вы делаете? — спросила я.
— Ты ещё спрашиваешь? — сказал Пит и рассмеялся своим порочно звучащим смехом.
— Ну, пьёте, я полагаю. Но я и раньше видела ваше похмелье, и вы так не выглядели.
— Это была по-настоящему экстремальная ночь, — сказал Шейн. — По крайней мере, я так думаю.
Последовала череда полувоспоминаний, эта странная комбинация хвастовства и сожаления, характерная для отвратительного похмелья.
— Я сегодня утром нашёл свои ключи в мусоре.
— Я сегодня утром нашёл в мусоре свою голову.
— Ты помнишь, как клал все шейкеры для коктейлей в мою машину?
— А ты помнишь, как оплевал того хиппи?
— Когда я пришёл домой, даже моя собака не хотела ко мне подходить.
— Чувак, а я даже и домой не попал.
Я подождала, когда они успокоятся. Когда они замолчали, я спросила: «Для этой гулянки была какая-то особая причина или вы просто решили, что не страдали достаточно?»