Они поставили елку, пока у Бобби был послеобеденный сон, и украсили ее блестящими полыми шарами и теми блеклыми традициями, которые каждый принес из своего детства.
— Ниточка к ниточке, — сказала Джен Полу, — в этом году ты будешь вешать мишуру ниточка к ниточке.
Пол закинул клубок мишуры на верхние ветки, пока она не смотрела. Под конец они обмотали дерево электрическим шнуром с переплетенными нитями крошечных пластиковых красных и зеленых огоньков, вызвавшими у Пола ассоциацию с лакричной палочкой.
Джен принесла Бобби, и все следы его сонной раздражительности улетучились при виде елки. Он прошептал «касиво-касиво» со слепым удивлением двухлетнего малыша, и от его улыбки, от острого страха потерять его когда-нибудь, у Пола свело желудок. Улыбки малышей так сладки лишь в детстве. У Бобби от изумления отпала челюсть — мазок влажной розоватости на бледной коже. Его темные брови изогнулись дугой, словно готовясь улететь, и он вытянул свои крошечные ручки к дереву, парящему над ним в электрическом ореоле. Пол поймал одну ручку в обе ладони и поцеловал извивающиеся пальчики. Вся паутина елочных украшений отразилась в глазах Бобби.
— Не знаю, хочу ли я его, — сказала Джен в один из странных дней после рождения Бобби.
Те дни были для нее мрачными и полными разочарования. Роды прошли очень тяжело, и Джен лежала плашмя под антисептическими больничными простынями, в океане отупляющей боли. Доктор сказал Полу, что материнская амбивалентность — распространенное явление после трудных родов, и Джен, прежде чем полюбить Бобби, может испытывать к нему ненависть. Но после ее слов «не знаю, хочу ли я его» Пол не желал, чтобы Джен держала Бобби или нянчилась с ним. Полу снилось, что она отравляет малыша своим молоком. Когда они привезли ребенка домой и после того, как Джен начала проявлять интерес, а позже — любовь, Пол свирепо охранял сына. Он смотрел, как ребенок спит в колыбели, которую однажды держала Джен, чтобы убедиться, что крошечная грудная клетка поднимается и опускается в здоровом ритме младенческого сна. Он проводил губами по изящным аркам уже черных бровей, от чего Бобби хмурился и ворчал. Когда идеально очерченные губы приоткрылись, Пол просунул кончик пальца в рот Бобби, ощущая мягкую влажность, всасывающую его.
Наконец, он разрешил своим лучшим друзьям, с которыми играл в группе, посмотреть на ребенка. Лэлли стоял, засунув руки в карманы длинной черной куртки. Они с Бобби торжественно смотрели друг на друга. Эликс неуверенно вытянул руку и с некоторым удивлением дотронулся до мягких черных волос Бобби, аккуратно их поглаживая, как он гладит маленькие золотые колокольчики на своей барабанной установке. И Заред, их безумный вокалист, заправив волосы за уши, достал Бобби из колыбели и начал радостно с ним кататься по полу, болтая на языке, понятном лишь им двоим.
Когда Пол сделал шаг вперед, толкаемый заботой и ревностью, Марк Гару взял его за руку.
— Пусть повеселятся, малыш не сломается. Ты позволил Джен вынашивать его девять месяцев, но настоящая мамочка ты, да?
Марк засмеялся. Пол хотел ответить ему, но, обернувшись и увидев Бобби, не смог отвести от него взгляд.
Когда Джен коротко подстриглась и прическа стала напоминать желтый торчащий одуванчик, Бобби ее не узнал. Он спрятался от ее протянутых рук в складки куртки Пола, крича так пронзительно, что у Пола участилось сердцебиение, а дыхание стало прерывистым, если у Бобби когда-нибудь появится реальная причина так кричать, если он будет так напуган или ему станет больно, жизнь Пола окажется под угрозой. Их существование стало неразрывно связанным, как у сиамских близнецов, подобно красным и зеленым нитям на рождественской елке.
Но Джен такая реакция не напугала. Пол гладил Бобби по волосам, чувствуя, как куртка становится влажной от слез. Что-то темное промелькнуло во взгляде Джен, но скрылось, не успев проявить себя.
Позже, в знак примирения, она испекла целый противень пирожных. Бобби забыл, что его мама превратилась в незнакомку, и, восторженно закричав, ткнул пальцем в пирожное и обмазал розовой сахарной глазурью свое круглое личико. Кто-то позвонил в дверь, вероятно, остальные члены группы, с их потрясающим чутьем на пирожные, и Джен вышла из кухни. Пол включил горячую воду и, намочив кухонное полотенце, вытер Бобби лицо. Поцеловал его в нос, попробовал с подбородка тайный вкус глазури и детской слюны. Водянистая розовая липкость оказалась куда слаще простой глазури.