Пол проснулся, дрожа, со слезами на щеках, широко открытыми глазами уставившись в электрические узоры, россыпью мерцающие в черноте комнаты. Ему приснился самый страшный сон за всю его жизнь, единственный сон, от которого ему захотелось умереть. Что-то плохое причинило боль Бобби, избило его, разорвало, уничтожило прекрасное маленькое тельце. Он запомнил только конец сновидения, ужасный образ: струйка крови стекает из уголка рта Бобби, его темно-голубые глаза смотрят куда-то сквозь Пола, сквозь боль, смотрят в пустоту, ожидающую его.
Джен — глубоко дышащий бугорок, не обращающий ни на что внимания. Пол споткнулся о свои тапочки и отшвырнул их. Дальше по коридору, в комнату Бобби, где детеныши животных прыгали в пастельной вакханалии по стенам. Ночник в форме Багза Банни наполнял комнату безопасным светом, освещая детскую кроватку.
Пустую детскую кроватку.
Ужасные варианты (обезумевшие фанаты «Диаграммы солнечного цвета» стали похитителями; монстры из шкафа, которых в детстве боялся сам Пол; а что, если Бобби вообще не было и он лишь плод воображения мечтающего о сыне Пола?) пронеслись в сознании за те десять секунд, которые потребовались Полу, чтобы понять, что Бобби мог догадаться как выбраться из кроватки, и теперь он где-то в доме (захлебнулся в унитазе, задохнулся в шторах в гостиной, отравился чистящим средством, которое забыли убрать).
Он нашел Бобби свернувшимся калачиком под темной рождественской елкой, завернутым в розово-голубое одеяльце, губы сонно посасывают большой палец. Другой рукой он обнимал красный сверток, обвязанный серебряной лентой, внутри него — мягкая тряпичная кукла. Пол знал, что ему нужно забрать Бобби обратно в постель, но вместо этого он с удивлением обнаружил, что ему хочется разделить этот уют, этот сон под рождественским деревом. Он принес клетчатое одеяло из шкафа в гостиной и лег, устраиваясь между свертков, подстраиваясь под изгиб спины Бобби. Бобби издал мягкий сонный стон и слегка отодвинулся назад, в тепло, пока они не оказались так близки, как пара ложек, сложенных одна в другую.
Под щекой Пола оказался неудобный жесткий шнур, сейчас безжизненный и лишенный электрической крови. Он отшвырнул его и спрятал лицо в волосы Бобби, вдыхая экзотический аромат елки и сладкий пудровый запах сына. Безопасность.
Они спали.
— Разогрею тебе ужин. Ладно, тыковка? Курица и горошек?
— Курагорош!
— Поиграй здесь. Вернусь через минуту.
Джен посадила Бобби на блестящий деревянный пол, в котором отражались огни рождественского дерева, дала ему корзину с кубиками-буквами алфавита и вышла из комнаты.
Пол находился наверху в ванной. Справляя нужду, он строил себе рожицы в отражении висящего на стене зеркала.
На кухне Джен открыла банку детского питания, зачерпнула аппетитную кашицу в тарелочку Бобби с изображенным на дне лицом клоуна и поставила ее греться в микроволновку.
Пол спустил воду в унитазе.
Бобби играл с большими пластиковыми кубиками несколько минут, выстраивая цветные башенки и безжалостно их разрушая. Устав от этого занятия, он оставил кубики разбросанными по полу и пополз под елку в блестящие завернутые свертки. Он обнял сверток с тряпичной куклой, не зная, что внутри, но уверенный, что там что-то для него, что-то хорошее. Он захотел открыть это прямо сейчас, но вместо этого начал рыться среди других подарков.
Его пальцы нащупали что-то тонкое и гибкое — леденец! Он потянул за него, вытаскивая из-под серебристо-белой переливающейся простыни, постеленной вокруг основания дерева.
Лакричная палочка!
Бобби засмеялся и потянул сильнее, вытаскивая леденец. Никогда раньше он не видел такой чудесной красно-зеленой конфеты. Должно быть, папа специально ее спрятал.
Джен поставила стакан с молоком и пластиковую ложку на поднос высокого стульчика Бобби.
Пол сбежал по лестнице.
Бобби положил лакричную палочку в рот, пососал, затем укусил. Она не была мягкой или сладкой как другие конфеты, которые ему уже доводилось есть, и он укусил сильнее.
Прежде чем зубы сомкнулись, он увидел Рождественскую елку, возвышающуюся над ним подобно огромному удивительному зелено-красному светофору. Затем все окрасилось в черно-белые полосы и задрожало, последовала вспышка боли, и сквозь электрический туман Бобби увидел, как дерево рассыпается перед ним в искрящихся цветах, но он не мог открыть рот, чтобы закричать.