Вдруг мы миновали дверь и оказались на внутреннем дворике, залитом лунным светом. Это спокойствие теперь казалось зловещим, будто затишье перед бурей. Луна уже исчезла. Мы нашли нужную дорогу в лабиринте ходов и на самом выходе на улицу встретили старого китайца. Был ли он пьян? Не могу сказать: его глаза были, как обычно плоскими, козлиная бородка редка, но опрятна. Он не пытался нас задержать.
— Насладились новыми впечатлениями? — поинтересовался он.
— Впечатлениями? — голос Роберта дрожал.
— Я о коньяке, само собой.
Старик, казалось, слегка нам поклонился, хотя, может быть, он просто шатался. Может, он и вправду был пьян. — Похоже, я задолжал каждому из вас по пять долларов.
Он извлек десятку и протянул ее нам, зажав между указательным и средним пальцами своей усохшей правой руки. Мне не удавалось сконцентрироваться, чтобы забрать банкноту. Роберт поколебался, затем принял ее.
— Мистер, — сказал он. — Мистер, а у вас были какие-нибудь грибы в верхнем ящике? В том, что с косметикой?
— Грибы? — старик улыбнулся Роберту и, на этот раз я был точно уверен, слегка поклонился ему: небольшой кивок головой, ничего больше.
— Джентльмены, — сказал он, — все грибы в китайском квартале ядовиты. Для всех, кроме китайцев.
Он ступил в тень коридора. Роберт оглядел здание еще раз. Я проследил за его взглядом и увидел, как дернулась оконная занавеска. Никто из нас не хотел видеть, чье лицо, если таковое вообще будет, посмотрит оттуда на нас.
Когда мы снова побежали, возвращаясь к неоновым улицам Чайнатауна, с его фиолетовым небом, давящим на наши головы и психоделической ночью, окутавшей нас, я почувствовал, что заболеваю.
Перевод: Кай Эйри
Пепел Воспоминаний, Прах Желаний
Poppy Z. Brite, «The Ash Of Memory, The Dust Of Desire», 1991
Когда-то я думал, что знаю что-то о любви.
Когда-то я стоял на крыше самого высокого небоскреба в городе и смотрел на мерцания ночных огней, не задумываясь о том, что происходит в черных ущельях между зданиями: напыщенные убийства, преднамеренная и медленная боль, банальная мелочность. Жить — значит предавать. Но почему некоторым необходимо делать это с таким удовольствием?
Когда-то я смотрел в зеркало, и на шее не было морщин, впадины на ключицах не были синими, а под глазами не было темных кругов.
Когда-то я раздвигал женщинам ноги и припадал к промежности, как утомленный жаждой путник — к устью реки. Я не смотрел на мертвенно-бледную, испещренную венами внутреннюю поверхность бедер, не слышал запаха соли и крови, смешанных, словно медь с морской водой.
Когда-то я думал, что знаю что-то о любви.
Когда-то мне хотелось знать.
Лия встретила меня в баре отеля «Blue Shell». Шесть часов, как раз перед ужином, и моя одежда до сих пор была в пятнах уксуса и сливочного супа с укропом, который мы подавали на обед. Свежий укроп доставили на грузовике утром, в деревянном ящике, ради сохранности поставленном между молодой морковью и покрытым росой салатом-латуком. Я задумался, сколько же автострад он проехал, чтобы оказаться здесь, сколько миль бескрайнего неба пронеслось перед курьером, доставившим продукты на двадцать первый этаж шикарного отеля. «Blue Shell на 21-м», — говорили вытесненные серебряные таблички размером со спичечный коробок, которые помощники официанта поставили на каждый стол. 21 — не адрес отеля, а количество этажей, возвышающихся над улицей. Кондиционирование было даже здесь, исключение составляло лишь сердце кухни, где никакое количество циркулируемого воздуха не могло сравниться с жаром хлебопечки «Турбо 10». В дополнение к пятнам, оставшимся с ланча, я ощущал себя в оболочке сухого пота, словно на мне была грязная застиранная рубаха.
В баре на первом этаже было прохладно, как и во всем остальном отеле, и от Лии тоже веяло холодком. Таким же, как от кофейных сливок, которые я каждое утро первым делом достаю из холодильника. На сегодняшнюю встречу она тщательно подобрала наряд, в стиле, которого придерживались все модные девушки в том году. В отличие от многих, Лие та мода шла: у нее достаточно узкие и стройные голени для неуклюжей обуви и безвкусных чулок с узором, и худощавая фигура для узких платьев вызывающих цветов (для особых случаев платье блестяще-черное). Изысканные черты лица позволяют носить пучок с начесом, несколько прядей кокетливо сбегают спиралями по спине.