— Восемнадцать с половиной, — ответила она, расстёгивая следующую пуговицу, а за ней ещё одну, легонько проводя пальцами по волоскам на его груди.
— Ты носишь ребёнка, но продолжаешь заниматься этим?
— А что ещё я могу сделать?
— Для начала ты можешь позвонить в службу социальной защиты. Там тебе помогут материально. Ты же будущая мать-одиночка, боже мой, ты имеешь на это полное право. Тебе не нужно продолжать работать на мадам Ледук.
— Но я на неё работаю.
— Нет, послушай меня, ты же не обязана. Это не лучшая работа для девушки, которая находится в положении.
Она подняла на него взгляд.
— Зачем ты говоришь мне всё это? Признайся, ты бы ни за что меня не выбрал, если бы заранее знал, что я толстая.
— Ты не толстая, а беременная, и, если хочешь знать, я нахожу это чертовски привлекательным. Но это же безответственно.
— И что теперь? Ты меня не хочешь? Хочешь вместо меня Элоизу? Или Мартину?
— Я этого не говорил. Я просто сказал, что в твоём положении не следует работать в борделе.
— У меня нет выбора.
— Разумеется, есть. У тебя есть выбор. Есть множество людей, которые могли бы тебе помочь. Скажем, твои родители?
Она отвернулась.
— Они оба умерли.
— Братья и сестры? Дяди и тёти?
Она покачала головой.
— Слушай, может, тогда я смогу тебе помочь?
Она сказала:
— Мне не нужна твоя помощь. Даже не пытайся мне помочь. Я такая, какая есть. И занимаюсь тем, чем занимаюсь. Другие мужчины тоже предлагали мне помощь, и каждый раз мне приходилось повторять одно и то же.
Винсент не знал, что делать. Он подошёл к окну, а затем вернулся обратно.
— Ты пришёл сюда, чтобы получить удовольствие, — сказала Катерина, демонстративно встав перед ним, даже не пытаясь прикрыть наготу руками. — Так почему бы тебе не расслабиться, раз уж ты здесь?
Она подошла ближе, прижавшись своим выпуклым животом к бугорку на его брюках.
— У меня лучше всего получается доставлять мужчине удовольствие. Я забеременела, доставляя мужчине удовольствие. Позволь мне доставить удовольствие и тебе.
Она поцеловала его в грудь, расстегнула последнюю пуговицу на рубашке и стала расстёгивать ремень.
— А как же ребёнок? — спросил он, чувствуя слабость. — Это же не опасно?
— Во мне достаточно места, — ответила она, расстёгивая молнию на его брюках. — Однажды во мне были одновременно трое мужчин. И ребёнок, помимо них. — Без малейших колебаний, она достала его набухший член и толкнула Винсента к кровати. Он сел, и тогда она стащила с него брюки и носки.
— Послушай, — сказал он, — может, просто отсосёшь, и хватит… Я не хочу рисковать. — Но, слыша собственный голос, он понимал, что прозвучало это неубедительно. Он безумно хотел её, хотел так сильно, что его член пульсировал в такт биению сердца. Она снова толкнула его так, что он упал прямо на раскиданные по всей кровати белые подушки, а сама опустилась на колени рядом с ним, обхватила его член губами, коснулась языком головки, стала посасывать и облизывать её, а затем провела языком вниз до самого основания.
Лёжа, он мог видеть нижнюю часть её тела, большую колышущуюся грудь, округлый живот. Он протянул руки и сжал её грудь, ощущая под ладонями упругие соски. Затем погладил её живот. Тот оказался на удивление твёрдым и тугим. Он подумал: какой-то другой мужчина трахнул её и оставил внутри комочек жизни, и вот этот комочек растёт. Отчего-то эта мысль показалась Винсенту крайне возбуждающей.
Пока она сосала, он смотрел в зеркало, которое стояло у кровати, и сквозь завесу её волос он мог видеть половые губы и влажную алую щель между ними. Подняв глаза, она увидела, куда он смотрит. Развратно улыбнувшись, она медленно провела языком по всей длине его члена.
Он, в свою очередь, приподнял её правую ногу и перекинул через себя, так что теперь она была сверху. Прямо перед ним оказалась её мягкая розовая вагина, набухшие от беременности влажные половые губы. Он прильнул к ней ртом, будто присосался к ломтику арбуза, и попытался просунуть язык как можно глубже внутрь; он пил её сок, посасывал губы, а она выпустила изо рта член, прерывисто вздохнула и сильнее прижалась к его лицу.
Он потерял счёт времени. Она кончала раз за разом, пока её живот не стал каменно-твёрдым — Винсент даже испугался, что она вот-вот родит. В то же время она дразнила его, почти доводя до оргазма и резко останавливаясь; она повторяла это снова и снова, до боли в мошонке, так, что он уже начинал злиться.
К тому времени, когда она повела его к креслу и заставила лечь на спину, в комнате уже стемнело. Она широко расставила ноги и смотрела на него сверху вниз; в полумраке он не мог разглядеть её лица за распущенными волосами. Однако он хорошо чувствовал её запах. Запах женщины, духов и ещё тот самый запах, который он уловил от мадам Ледук: запах воспоминаний.