Полагаю, намного веселее рассказывать своим детям, что Рождество — это время для игрушек, конфет и песен, а не напоминать им, что они стали на один год ближе к могилам.
Разузнав всё о Санте, я начал разыскивать что-либо о ритуалах, включающих в себя Прах Человеческий и Разбитые Зеркала. Это заняло у меня больше часа, но наконец я наткнулся на детали церемонии, датирующейся днями последнего исконного правителя Древнего Египта в 380 году до н. э., Нектанеба I. По-видимому, доброго короля Нектанеба окружали чёрные маги, нанятые для сделок с богами. Они говорили, что черпают свои магические силы от бога, называемого Сетом, тёмного и зловещего существа, которое исторически ассоциировалось с Сатаной. Это Сет убил бога плодородия Осириса, чтобы завладеть его властью, и Сет ослепил Гора, египетского бога войны, что привело к вторжению в Египет Ассирии, Персии и других иноземных захватчиков.
В «Les Vèritables Clavicules de Satan», книге 14-го века по демонологии, запрещённой папой Иннокентием VI, я нашёл запись, которая гласила: «Сатана пребывает за пределами, предлагая помощь свою тем, кто крайне в ней нуждается. Если скот не даёт молока, Он использует свою магию, чтобы возобновить удои. Если урожай погибает, Он обеспечит процветание. Он является каждому, дабы стать другом и спасителем, но горе тем, кто не платит ему требуемое, ибо Он, несомненно, возьмёт больше, чем они смогут отдать ему».
Ритуал для возрождения культур был подробно расписан. Необходимо было зажечь пять костров, высыпать семь ложек порошка в каждый из них и нарисовать на земле пятиконечную звезду. Затем колдун должен был сжать вместе пять костей и пять раз повторить слова сатанинского вызова: «Я призываю тебя, о князь Тьмы, о дух Ямы…» и так далее.
Я сделал несколько заметок, а после сидел и долго размышлял. Все звучало как полное мумбо-юмбо, но если это совсем не работает, то почему просуществовало более двадцати трёх веков?
И что на самом деле произошло в Розо, когда случился неурожай пшеницы?
Пока Дженни и детей не было, я решился на эксперимент. Надев сапоги и толстое клетчатое пальто, я вытащил ящик Сатаны на заснеженный двор. После зажёг пять костерков из растопки и нарисовал пятиконечную звезду острой палкой, а потом по очереди обошёл кругом каждый костёр, ложкой отмеривая в них порошки из открытых банок Сатаны. В завершение я развернул кости и погремел ими, читая сатанинский вызов.
— Я заклинаю тебя исполнить моё желание и мою волю. Я заклинаю тебя, сделай мои посевы высокими и обильными. Venite O Satan, amen[59].
В этот момент Бен Келлерман в своей охотничьей шляпе посмотрел через забор.
— Господи, Джек, какого черта ты здесь делаешь? Жаришь цыплёнка вместе с перьями?
— Извини, Бен. Просто пробую кое-что.
— В следующий раз, когда захочешь что-то попробовать, убедись, что ветер дует в противоположную сторону.
Должен признать, Бен был прав. Потрескивая в огне, порошки испускали завитки густого едкого дыма, и дым этот пах горелой плотью, волосами и палёной шерстью. Наверное, так пахли ведьмы, когда их сжигали на костре.
Закончив колдовство, я убрал кости и порошки обратно в ящик и вернулся в комнату. В сумерках наступающего зимнего вечера я некоторое время смотрел на костры, но вскоре поднялся ветер и развеял всё по двору искрами и пеплом.
В тот уикэнд, мне пришлось ехать в Портленд для участия в съезде лесопереработчиков. Как вы понимаете, лесопереработчики не самые впечатляющие люди, каких можно встретить. Согласен, большинство из них очень богаты. Они весьма обеспокоены состоянием окружающей среды — в основном из-за гигантских штрафов, которым они могут подвергнуться, если не подсадят акры леса взамен того, что перевели на картонную упаковку. Но, когда я не обсуждал сравнительную рентабельность разных видов пихты или удобство гофрокартона, я удалялся в свой номер с последним романом Майкла Крайтона и большим стаканом виски «Канадиан Клаб».
На третий вечер, когда я вернулся в свою комнату, на телефоне мигала красная лампочка. Это была Дженни, и она оставила мне голосовое сообщение. «Произошло что-то странное… на заднем дворе. Там трава растёт прямо сквозь снег».
Так оно и было. К середине утра в понедельник, к моему возвращению домой, по всему двору торчали сотни тонких зелёных копий травы, как минимум на три дюйма поднявшейся над снегом, и несколько сорняков. Я опустился на колени и коснулся её ладонью.
— Трава обычно не растёт в ноябре, не так ли? — спросила Дженни. — Так не бывает.
— Нет, обычно нет.
— На других дворах никакой травы не растёт, только на нашем.
Я поднялся.
— Я знаю. Знаю, что не растёт.
Так значит, он работал. Ритуал, исполненный Сатаной с Сэд-Дог-Ривер, на самом деле работал. Он возродил их урожай пшеницы. Он был в ответе за обильный урожай и спасение от голода. Конечно, никакого рационального научного объяснения не было. Даже если какой-то из этих порошков был компонентом известного удобрения (которыми они не являлись), ни один из них не был высыпан на землю в количестве, достаточном, чтобы действовать как ускоритель роста. Вы не можете заставить капусту расти, посыпая её порошком битых зеркал и лягушачьей кровью.
Я вернулся в дом, но не мог удержаться и раз за разом выглядывал в окно, и каждый раз, когда я туда смотрел, казалось, что трава становилась ещё выше и ещё пышнее.
Несомненно, я разбогатею, если этот ритуал работает. Я смогу продать свои услуги департаменту лесного хозяйства страны и любой ферме. Подумайте об этом. Они никогда не потеряют урожай от засухи, или бури, или заболеваний. Им будут нужны не азот, фосфор и калий, им буду нужен я. Я могу спасти их миллиарды долларов, и я могу потребовать за это их миллионы.
— Ты очень тихий, — сказала Дженни над нашими спагетти за ужином.
Я улыбнулся ей и кивнул.
— Я думал о Рождестве, вот и все. Я думаю, что в этом году оно может настать раньше.