— А теперь, прославленный художник, твоя очередь, — сказала она. Снова встала и расстегнула его рубашку, ремень и сняла с него брюки. Скоро они оба стояли голышом на теплом ветру. Кася поцеловала родинку-колибри у Леонарда на плече.
— Пришла пора полетать, птаха.
Она опустилась на колени и взяла в руку его пенис. Тот уже привстал так, что загибался вверх, но она снова медленно погладила его несколько раз.
— Похож на сливу из бабушкиного сада. — Она посмотрела на Леонарда снизу вверх. Потом лизнула его и взяла в рот, начала сосать, покачивая головой вперёд и назад. — Даже по вкусу как слива.
Леонард положил руки ей на плечи.
— Не надо. Продолжишь, и меня хватит секунд на десять! Вот… ложись. Дай мне доставить тебе немного удовольствия. Самое время тебя побаловать!
Она лукаво посмотрела ему в лицо, утёрла губы тыльной стороной ладони, а потом произнесла:
— Ладно… да. Я не против.
Она легла на спину прямо в траву и цветы и раздвинула ноги. Он встал на колени и снова раздвинул эти розовые, похожие на лепестки, губы. Её анус походил на туго сжатый розовый бутон, и Леонард лизнул его кончиком языка. Потом развёл её бёдра шире и попробовал на вкус прозрачную смазку, которая сочилась из её влагалища. Кася говорила, что он по вкусу похож на сливу, а она на вкус не была похожа ни на одну женщину — как персиково-грейпфрутовый коктейль.
Он начал языком теребить её клитор, и она, накрыв ладонью родинку-колибри, не смогла сдержать долгого довольного стона. Он ласкал её как можно нежнее, едва касаясь, чтобы возбуждение подольше сохранилось. Он хотел довести её до оргазма, а потом уже взять — чтобы она кончила ещё раз, и ещё. Как и в их первый раз, ему казалось, что он разделяет то тёмное тёплое ощущение, которое поднимается внутри неё, будто прибой.
Ветер легонько обдувал Даунс, трава касалась их обнажённой кожи, а цветы вокруг, будто одобряя, кивали. Двое влюблённых, которые действительно обожают друг друга, сейчас близки как только можно.
Кася застонала, начала приподнимать бёдра. Она закрыла глаза, и Леонард, лаская её все быстрее, тоже закрыл. Никто из них не заметил человека, который поднимался на холм, так целеустремлённо, будто ведомый неким серьёзным делом.
Кася достигла оргазма, стонала без остановки, её затрясло от макушки до пяток, будто от удара током. Когда она немного успокоилась, Леонард рассмеялся, уронил голову ей на живот и поцеловал в пупок.
— Ты мой герой, — сказала Кася, зарывшись пальцами в его густые тёмные волосы. — Правда, герой.
Но потом открыла глаза и застыла от ужаса, когда увидела человека, который взобрался на холм и теперь стоял прямо над ними. На нем был чёрный пуховик и джинсы. Это оказался Бартек.
— Леонард! — закричала она, но было уже слишком поздно.
— Что? — спросил тот и поднял голову. И в этот самый миг Бартек поднял топор и ударил его прямо за левым ухом. Леонард завалился назад и вбок, Бартек встал над Касей и ударил его снова, по лбу — череп раскололся, и на траву брызнул мозг.
Кася с трудом встала и попыталась оттащить Бартека прочь, но тот, слишком злой и упрямый, грубо оттолкнул её. Залихватски провернул топор и рубанул Леонарда по лицу, и ещё, и ещё. Сломал ему челюсть, выбил зубы, отрубил нос и выбил глаза, так что они повисли по обеим сторонам лица, пялясь в стороны.
Но на этом Бартек не остановился. Он вскрыл Леонарду грудную клетку и сломал рёбра. Вырезал лёгкие и сердце, а затем вспорол живот, вытащил печень и остальные внутренности. Потом обернулся к Касе, которая скрючилась в траве неподалёку, полумёртвая от ужаса.
— Ты поэтому его хотела? — заорал он. — Поэтому хотела его сильней, чем меня?
С этими словами он начал бить топором по промежности Леонарда, снова и снова, пока гениталии не превратились в кучу кровавых ошмётков.
На следующее утро, после того как Бартек позавтракал и ушёл на работу, Кася постучалась к подруге Кинге и попросила одолжить ноутбук.
— Мой не работает. Даже не знаю почему.
Кинга подозрительно посмотрела на неё.
— А это, часом, не связано с теми криками и тарарамом, что мы слышали прошлой ночью?
— Кинга, мне просто нужно отправить письмо. Это срочно.
Кася прошла на кухню и села на табурет у стойки. Золотистый лабрадор Кинги тут же рысью кинулся навстречу и прижался к её ноге. Потом склонил голову набок и тихо заскулил, будто понимал, что она о чем-то беспокоится.