Увы, хотелось или не хотелось сестре Евдокии выписывать Ниночку сегодня, страх её сотоварок сделал невозможным дальнейшее пребывание девушки в странноприимном доме — монахиня не хуже Анны Владимировны понимала, чем чреват бабий бунт.
В купе поезда, идущего на Север через Святогорск, Ниночка забралась на вторую полку и повернулась лицом к стене — она была настолько слаба, что даже не порадовалась своему благополучному отъезду из Первопрестольной. Единственное, на что девушке хватило сил, это от всего сердца поблагодарить провожавшую её сестру Евдокию — без вашей помощи я бы точно пропала! Никогда бы не выбралась из столицы. И юнцы из "Гусарского Эскадрона" обязательно разорвали бы меня на части. Если только… уже не разорвали…
Постукивали колёса, поезд, выбравшись из Москвы, набирал ход, а Ниночка, безучастная не только к попутчикам, но и к своему спасению, вяло пережёвывала эту неотвязную мысль: разорвали или не разорвали её на части? То есть: она прежняя Ниночка или — уже другая? Ведь в тех безднах, в которые ей удалось заглянуть с помощью сестры Евдокии, творилось такое… такое… не приведи Господь! И самое страшное — даже не сочащееся кровью месиво из живых человеческих тел, а постоянное рождение из этого месива всё новых уродцев. Двойников замученных на земле людей. И не только людей — представителей давным-давно исчезнувшей расы монстров: то ли головоногих, то ли рептилий — Ниночка так и не поняла. И что если вдруг, после её разрывания на части и поглощения Серой Тенью, она возродилась в облике такого вот уродца-двойника? И человеком — Ниночкой — является только по виду? Тогда, как в действительности… бр-р-р!
Поезд летел по заснеженным российским просторам, около одиннадцати вечера попутчики погасили свет в купе — с потолка по стене на девушку сползла Серая Тень. Нет, после того, как Ниночкино трансбинокулярное зрение обрело спасительную стереоскопичность, эта двумерная субстанция не могла причинить девушке прямого вреда, однако, снова заглянув в бездну концентрированного людского страдания, Ниночка на мгновение вновь потеряла разум и чуть было не соскочила с полки и не бросилась вон из купе, но смогла взять себя в руки, почувствовав — сейчас! Она или провалится в бездну, или победит её! Сумеет открывшимся у неё трансбинокулярным зрением посмотреть сквозь Вселенскую Тьму. Сквозь море людских — и не людских — страданий.
И Ниночка заглянула. И сквозь Тьму и Страдания прозрела Свет. И, просияв лицом, не колеблясь шагнула в бездну. И, победив её, ступила в Свет.
Проснувшиеся утром пассажиры поезда были поражены, увидев ничем не прикрытый сияющий вселенской любовью "верхний срам" скончавшейся ночью девушки. И скоро — не прошло и года — вся Россия сняла лицевые платки.
Октябрь — Ноябрь 2006.
Три Кварка для сэра Марка
("Искатель" N 8, 2007 г.)
— Капитан, кварконий меняет "цвет"!
— Параметры Т-поля?
— В норме.
— Стабилизация?
— Отклонения в пределах допуска.
— Чёрт! Или ты Миклош, или Главный Компьютер, но кто-то из вас точно сошёл с ума!
— Нет, капитан — перегрузка. Планетарный двигатель уже семьдесят минут работает в режиме двадцати четырёх g. — Уточнил бортинженер и посмотрел на таймер. — Осталось тринадцать с половиной минут. Если он выдержит, ей Богу поставлю свечку!
— Кому, Миклош?
— Покровителям звездоплавания святым Юрию и Нейлу.
— Каким ещё Юрию и Нейлу?
— Ну — Армстронгу и Гагарину.
— Погоди, Миклош. Каждый астронавигатор с первого курса академии знает имена Юрия Гагарина и Нейла Армстронга, но с каких это пор они стали святыми? Кто и когда их канонизировал?
— Как же, Капитан — объединённая церковь Святого Духа. Почти восемьсот лет назад. — Увидев, что на экране монитора мелькают обычные параметры режима работы главного стабилизатора и нарушение "цветности" кваркония ему, вероятно, померещилось, перевёл дух бортинженер Сверчков. — Да и католическая церковь, — для того, чтобы "Голубой Карбункул" разогнался до необходимых для выхода на стационарную орбиту тысячи двухсот километров в секунду планетарному двигателю оставалось работать всего семь минут и повеселевший Миклош Сверчков, снимая дикое напряжение предыдущего часа, счёл уместным блеснуть своей эрудицией, — причислила их к блаженным. В две тысячи семьсот тридцать втором году. Но вы же знаете, к этому времени ортодоксальное католичество на Земле исповедовало не более десяти миллионов человек, и сей факт остался малоизвестным.