В общем, через год бои окончились. Мы победили, я имею в виду нашу авиацию. Но расслабляться было рано. Времена были лихие. Не думаю, что сейчас Германия повела бы себя таким же образом. В последние годы они благостно рассуждают о том, как нехорошо разрушать культуру и цивилизацию, но в те дни они, видимо, с этим еще не разобрались и в основном обещали стереть наши города с лица земли, и им это почти удалось. Но не буду сейчас распространяться о войне, может, кто-нибудь сподобится лет через сто описать ситуацию начиная с 1914 года, оставив в стороне годы с 1919 по 1939-й, и далее, вплоть до самого окончания войны, и из этого может выйти очень любопытная история. А я лучше расскажу-ка о мистере Линли. И это отсылает нас в год 1943-й. У меня случилась однодневная увольнительная, меня подбросили на грузовике до Лондона, и первое, что я сделал, — пошел на Ланкастер-стрит взглянуть на нашу старую квартиру. Я отправился туда, просто чтобы самому удостовериться, что это и вправду было реальностью и что не всегда я жил в казармах. И что же, той нашей квартиры уже не было. На месте дома был пустырь, заросший травой, и бурьяном, и цветами, и особенно обильно — крестовником обыкновенным. И странным образом, мне приятно было созерцать эту картину, хоть я не ожидал все это здесь увидать. Тот дом был довольно-таки пыльный и темный, во всяком случае, таким он мне запомнился, и назывался он Кларенс-Гарденс, Сады Кларенс. А теперь это и впрямь были сады, по крайней мере, здесь были солнечный свет и хоть какие-то цветы. Видите ли, в Лондоне всякий нет-нет да и вздохнет в ностальгии по деревне, а тут у нас был целый кусочек деревни, такой же первозданный, как и любой кусочек сельской местности, а может, даже еще более первозданный, И я, было, даже порадовался, увидев этот лоскут солнечного света и трав среди бесконечных тротуаров, пока не вспомнил, сколько разрушений и убийств произошло, пока здесь не вырос этот крестовник. Я посмотрел наверх, в воздух, прикидывая, смогу ли я теперь определить, где находилась наша квартира, потому что было очень странно думать, что я, наверное, однажды ходил, сидел или слушал мистера Линли — там, где сейчас голубело небо. И когда я отвел взгляд от крестовника, я заметил возле себя офицера, который смотрел на меня. Я принял положение «смирно» и отдал честь, а офицер сказал:
— Ба, да это Сметерс!
А я сказал:
— А это не иначе как мистер Линли! — Потому что в форме он выглядел как-то по-другому.
А он сказал:
— Так точно, — и мы пожали друг другу руки.