Мне захотелось поскорей покинуть это место, но время еще не пришло, и я был вынужден остаться.
Внезапно лицо императора стало подергиваться, а нижняя губа задрожала еще быстрее, он раздраженно заерзал и визгливо крикнул главному палачу, что в комнату пробрался дух. Я нисколько не испугался, потому что человек не может причинить вред духу. Гнев императора поверг палачей в ужас, они оставили свою работу, потому что руки у них дрожали. Тогда два вооруженных копьями стража выскользнули из комнаты и вскоре принесли две золотые чаши с выпуклыми нашлепками, в которых был гашиш. Чаши были такими большими, что если бы их наполнить кровью, то там могли бы плавать человеческие головы. Двое стражей пали на колени и принялись поглощать гашиш ложками, а надо заметить, что у каждого их было по две — в правой и левой руке. Одной такой ложки вполне хватило бы на сто человек.
Очень скоро гашиш оказал свое действие, и духи стражей воспарили, готовясь вырваться на свободу. Я страшно перепугался, но духи вернулись в тела из-за какого-то шума в комнате. И снова стражи принялись есть гашиш, однако на этот раз лениво, не торопясь. Наконец ложки выпали у них из рук, духи воспарили и оставили тела. Я не мог улететь. А духи были даже опаснее, чем сами их владельцы, потому что принадлежали юношам, тела которых еще не научились соответствовать ужасным душам. Моряк все стонал, и каждый его стон сопровождался хихиканьем императора Тубы Млина. Тут оба духа накинулись на меня и смели, как буря сметает бабочек, и мы умчались прочь от тщедушного, бледного человечка, похожего на гиену. От ярости духов не было спасения. Моя ничтожная порция гашиша не шла ни в какое сравнение с тем, что поглотили стражники — ведь они ели огромными ложками, да еще обеими руками. Меня закружило над Авл-Вундари, отбросило к землям Снит и мчало до Крагуа и дальше, в унылые области, почти не доступные фантазии. И наконец мы достигли бледных холмов, что зовутся Горами Безумия, и я попытался сразиться с духами страшных императорских стражей, ибо по ту сторону бледных холмов я услышал писк зверей, что рыскают повсюду, охотясь на безумцев. Не моя вина, что крохотная порция гашиша не могла противостоять их ужасным ложкам…
Послышался звон дверного колокольчика. В столовую вошел лакей и передал моему соседу, что в холле его ждет полицейский, который хочет с ним поговорить. Лакей извинился и ушел, а из-за двери донесся стук тяжелых башмаков и низкий голос. Мой знакомый поднялся, подошел к окну, открыл его и выглянул на улицу.
— Желаю всем приятно провести вечер, — сказал он. И шагнул через подоконник. Когда мы, опомнившись, выскочили из-за стола, его и след простыл.
«Прощай!»
БЕДНЫЙ СТАРИНА БИЛЛ
В таверне на морском побережье — старинном приюте моряков — медленно угасал свет дня. Я приходил сюда уже несколько вечеров подряд в надежде услышать от моряков, попивавших диковинные вина, хоть что-нибудь, что подтвердило бы достигшие моих ушей слухи об армаде испанских галеонов, которые, как говорили, все еще носятся по воле ветра и волн где-то в южных морях, до сих пор не нанесенных ни на одну карту.
Но меня снова ждало разочарование. Моряки почти не разговаривали, а если и произносили что-то, то очень негромко. Я уже собирался уходить, когда один из моряков, в ушах которого блестели серьги из чистого золота, неожиданно поднял голову от своей кружки и, глядя в стену перед собой, начал говорить. Его голос был таким сильным, что, когда несколько минут спустя разразилась внезапная буря и крупные капли дождя застучали по оконным стеклам в свинцовых рамах, он, без труда перекрывая этот шум, продолжал рассказ. И чем темнее становилось в старой таверне, тем ярче сверкал его дикий взгляд.
— Корабль со старинной оснасткой приближался к удивительным островам. Мы никогда не видели таких…
Мы все ненавидели капитана, а капитан ненавидел нас. Он ненавидел всех без исключения, и никто не ходил у него в любимчиках. Он никогда не разговаривал ни с кем из команды, и только иногда, вечерами, когда начинало темнеть, останавливался на палубе, и, задрав голову, недолго беседовал с теми, кого накануне повесил на нок-рее.
Мы слыли мятежной командой, и капитан обзавелся двумя пистолетами. Ложась спать, он клал один из них под подушку, да и второй постоянно был у него под рукой.
А острова выглядели прескверно. Они были маленькими и совершенно плоскими, будто совсем недавно появились из-под воды. Обычно подобные острова бывают песчаными или скалистыми, но эти до самой кромки воды заросли зеленой травой. Среди этой травы стояли небольшие хижины, вид которых нам и вовсе не понравился. Их крыши, крытые все той же травой, доходили чуть не до самой земли, загибаясь по углам вверх, как у китайских пагод. И из-под каждой такой насупленной крыши подозрительно глядели на нас темные окна; их стекла в свинцовых переплетах были такими толстыми, что нельзя было рассмотреть ничего внутри. Возле домов не было видно ни человека, ни даже домашней живности, так что невозможно было сказать, кто же живет здесь.