Мюриэл поднялась после осмотра папок и стола.
— Эти документы пустые, — воскликнула она. — Только это.
И она отвернулась, протягивая мне вырезку из газеты. Я взял ее, скомкал.
— Неважно. Я видел это. Это подделка.
Я надеялся, что в моем голосе прозвучала убежденность.
— Значит, эти документы бесполезны, — продолжал я. — Он — или оно — сохраняет всю информацию в своей голове. Но где он держал наркотики для всех пациентов?
— Здесь нет пациентов.
— Что?
— Я была единственной. Я знаю. Эти служители сказали мне.
— Но прошлой ночью… я слышала, как они выли…
— Это делали служители. Когда я вернулась, парень, которого я ударила, пришел в себя. Он связал меня и вышел. Я видел, как они шли по коридору, разговаривая с Антоном. Потом они пошли и завыли перед твоей дверью, чтобы обмануть тебя. Видишь ли, это совсем не настоящий санаторий.
Понятно. Я подумал, не принадлежали ли когда-то тела в соседней комнате настоящим пациентам.
— А где они сейчас? — огрызнулся я.
— Служители? Я думаю, они ушли, — кивнула Мюриэл. — Шум привел бы их сюда гораздо раньше.
— Хорошо. Тогда мне не придется никого предупреждать, если заведение опустеет.
— Предупредить о чем?
— Я только что поджег эту помойку.
Я указал на дверь, из-под которой уже валил дым. Я схватил Мюриэл за локоть.
— Пошли, — сказал я. — Мы должны выбраться отсюда.
Она схватила что-то со стола.
— Что это такое?
— Дневник, я думаю. Нашла его в ящике стола. Больше там ничего не было.
— Хорошо. Тогда пошли.
Один раз я остановился в холле, чтобы поджечь шторы. Мюриэл не спросила меня, почему я поджигаю это место. В этом не было необходимости. Мы справились с замком на входной двери и направились вниз по дорожке. Но дверь калитки оказалась непригодной для выхода. Из окон левого крыла начал подниматься дым.
— Сзади, — выдохнул я и повел ее через лужайку, через задний двор. Газон был забит сорняками. Очевидно, за территорией уже давно никто не ухаживал. Один клочок земли в углу был странно голым. Трава была выжжена широкой полосой, и внутри этой полосы вспаханная земля была покрыта шрамами и почернела, как будто в ней вырыли яму и развели костер. Но угля не было. Присмотревшись внимательнее, я, казалось, увидел ряд извилин, извивающихся по краям ямы, как будто что-то пробурило ее и вонзилось в землю.
Потом Мюриэл поспешила за мной. Мы подошли к воротам в Высокой стене сзади. Ворота были заперты на ржавый замок. Я был в отчаянии. Замок сломался, и мои пальцы почти последовали его примеру. Но потом мы вышли и побежали по тропинке через пустошь к лесистой местности. Мы дошли до дороги, пересекли ее и побежали по другой улице. Дым застилал горизонт позади нас. Санаторий горел, и я был рад этому. Тела, использованные в ужасном маскараде, исчезли навсегда. Но Хартвик все равно выбрался…
Глава XI
Мы ждали, пока рассвет просачивался в грязный двухместный номер дешевого отеля в центре города. Наши лица казались бледными в болезненном свете, но мы не чувствовали усталости. Был только грызущий ужас и странная сила, порожденная паникой. Мюриэл посмотрела на меня.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — В этом дневнике ничего нет… Вообще ничего. Доктор Антон довольно откровенно рассказывает о своей повседневной работе, да и о своих пациентах тоже. Но мы знаем, что у него не было ни ежедневной работы, ни пациентов. Что-то не сходится.
— Да, это так, — сказал я. — Последняя запись в дневнике датирована двумя месяцами раньше.
В глазах Мюриэл промелькнуло голубое недоумение.
— Ты что, не понимаешь? Два месяца назад умер доктор Антон. Два месяца назад существо — чем бы оно ни было и откуда бы ни пришло — убило Антона и вошло в его тело. От пациентов избавились в спешке. Этот частный санаторий стал логовом сущности с Марса. Мы должны исходить из того, что разум превосходит все возможности людей; разум достаточно велик, чтобы сразу же сориентироваться на земле. Голос в теле Антона выдавал себя за человека, маскировался под Антона.
И теперь мы можем постепенно проследить закономерность. План этого существа — как было объявлено нам — включал завоевание Земли. Должно быть, оно связалось с Хартвиком и другими людьми. По крайней мере, так мне сказал Хартвик, когда был еще жив.
Что это за план, мы пока не можем догадаться, но намеки есть. Постепенно сущность стремилась создать группу союзников-людей, куда вошли бы ренегаты вроде Хартвика и слабые, восприимчивые умы — как твои сироты.