Пила коснулась моей шеи…
И тут по подземелью, отражаясь от стен, прокатился дикий рык. Покрытое рыжевато-коричневой шерстью тело подмяло фигуру в плаще и утащило ее в неосвещенную часть канализационной трубы. Оттуда послышались вопли, рычание и куда менее приятные звуки, которые услышишь разве что на президентских совещаниях или в зоопарках.
— Неплохо сработано.
Возле меня стояла Альбинос и перетирала пилой веревки. Она махнула рукой в сторону темной части трубы, где теперь лев трудился над своим экспериментом — переделкой Безликого Негодяя в Негодяя Бестелесного.
— Мы тоже успели спуститься в люк. Сразу за вами. Потом рухнула стена, и нам пришлось задержаться… правда, ненадолго.
— Значит, он не врал? Лаборатория уничтожена?
— Да, — вздохнула девушка. — Канализация тоже долго не выдержит. Так что давайте выбираться отсюда.
Громкий скрежет придал ее словам больше убедительности. Я обернулся. Часть трубы исчезла, похоронив под обломками и льва, и Безликого Негодяя.
— Сюда, — приказала Альбинос, таща меня по коллектору. — Здесь канализационный сток выходит к морю.
— Благодарю за спасение, — задыхаясь, проговорил я.
— Не стоит, — ответила девушка. — Рефлекс сработал. Ведь моя участь — спасать попавших в беду.
Стенки трубы изгибались. Альбинос шла впереди, я плелся следом. Девушка скрылась за поворотом, и я на ощупь последовал за ней.
Вдруг она взвизгнула.
Я мгновенно проскочил поворот и ухватил ее за руку.
— Что случилось?
Девушка от страха не могла сдвинуться с места.
— Прогони прочь это ужасное существо!
— Кого? — не понял я.
Она прижалась ко мне и обхватила руками.
— Вон там! — визжала она. — Внизу!
— Но это же просто мышка!
Девушка разрыдалась.
Я взял красавицу на руки и храбро двинулся вперед. Мышка с писком юркнула в норку.
Альбинос зашлась в истерическом плаче. Но чем сильнее она плакала, тем шире я ухмылялся.
— Ладно, ладно, не бойся, — успокоил я ее. — Я тебя сумею защитить.
Больше слов не потребовалось. Когда мы выбрались на пляж, ураган уже утихомирился, и лишь несильный приятный дождик окроплял руины огромной лаборатории на утесе.
Вопреки всем опасениям я обнаружил, что мой самолет почти не поврежден, за исключением небольшой поломки шасси. Однако взлететь я сумел и несколькими часами позднее совершил посадку в аэропорту на Ямайке.
В течение одного дня мы с Альбинос вернулись в лоно цивилизации. А во время нашего путешествия мне даже удалось убедить девушку, что такие ее качества, как отвага и бесшабашная удаль, не представляют для Нью-Йорка какой-либо ценности.
— Люди в Нью-Йорке довольно редко встречаются со львами и тиграми, — пояснил я. — Зато мышей там — хоть пруд пруди. Так что тебе обязательно потребуется защитник вроде меня.
Девушка смиренно согласилась. От ее прежнего гонора не осталось и следа.
Мы умудрились пожениться гораздо раньше, чем я представил главному статью о докторе Норке.
Та встреча с редактором оставила в моей памяти болезненный след. Когда тебя обзывают лжецом и горьким пьяницей — это уже само по себе неприятно, но когда тебя вдобавок обвиняют в курении опиума и неумеренном потреблении героина…
У меня оставался лишь один путь.
— Я увольняюсь! — прокричал я, летя кубарем вниз по лестнице от весьма чувствительного пинка под зад, полученного в награду редакторским ботинком.
С журналистикой для меня было покончено. Но Альбинос не возражала. Теперь у меня новая работа. Я приобрел газетный стенд на Седьмой авеню. На продаже газет я зарабатываю не так чтоб уж много, но на несколько новых мышеловок для дома всегда хватает.
Но кроме того, я умудряюсь продавать еще дикое количество комиксов…
ЦВЕТОЧНОЕ ПОДНОШЕНИЕ
(Floral Tribute, 1949)
Перевод С. Голунова
В доме бабушки на столе всегда стояли цветы, поскольку она жила прямо за кладбищем.
— Ничто так не освежает комнату, как цветы, — часто повторяла она. — Эд, будь добр, сбегай и принеси каких-нибудь симпатичных цветочков. Кажется, есть несколько неплохих там, у склепа большого Уивера, ну, где вчера вечером я слышала какую-то возню. Ты знаешь, где я имею в виду. Выбери покрасивее, только, прошу тебя, лилии не трогай.
И Эд мчался со всех ног на кладбище выполнить просьбу бабушки, перелезая через забор и перескакивая через могилу старого Патнама и провалившееся надгробие. Он бежал по тропинке, иногда срезая путь через кусты за статуями. Эду еще не было семи лет, а он уже знал кладбище как свои пять пальцев и нередко с наступлением темноты играл здесь с ребятами в прятки.