— Я дам Бреннеру работу, — сказал он.
Хартвуд все еще задыхался и дрожал, когда вернулся в офис. Он сел за свой стол, но не открыл ни одной бухгалтерской книги. Вокруг деловито гудел кабинет. Бреннер был просто еще одним человеком в довольно большой организации, и эта организация не могла остановиться надолго лишь по той причине, что из состава выбыл другой человек. Хартвуд подумал о далеких офисах и фабриках Свази и Слоуна.
Этот офис был всего лишь штаб-квартирой, мозговой клеткой, посылавшей импульсы в другие офисы, которые, в свою очередь, передавали их двадцати тысячам человек. В течение девяти лет Хартвуд был всего лишь маленьким винтиком в этой большой машине. Сегодня днем он может сделать свой первый шаг наверх. Завтра — кто знает, что может случиться завтра?
Тем не менее Хартвуд был удивлен, когда секретарша Свази вышла из кабинета и подошла к его столу.
— Мистер Свази хочет вас видеть, — сказала она.
Когда он встал, лицо Хартвуда покраснело, а сердце бешено заколотилось. Он видел вокруг себя лица людей, с которыми работал все эти годы. Они были удивлены, возмущены, обеспокоены. Все они знали, что Свази придется назначить кого-нибудь на место Бреннера, но никто из них не думал, что это может быть Хартвуд. Секретарша провела Хартвуда через приемную в кабинет Свази и вернулась к своему столу. Хартвуд нервничал, когда остался один на один с руководителем конторы. Может быть, старина Бреннер что-то сказал перед тем, как потерять сознание.
— Мистер Хартвуд, — сказал наконец Свази, — вы работаете в фирме довольно долго?
— Девять лет, — пробормотал Хартвуд.
Он чувствовал, здесь что-то не так. Во-первых, старый Свази назвал его «мистером Хартвудом». Никогда прежде Хартвуд не слышал, чтобы тот называл кого-нибудь мистером. Но это было еще не все. Свази, хозяин миллионов долларов, на самом деле, казалось, боялся его! Хартвуд искал подвох. Конечно, он был недостаточно важен и никогда не делал ничего настолько значимого, чтобы вызвать у старого Свази чувство страха. Может быть, именно так люди получают повышение — или увольняются.
— Девять лет — это большой срок для работы без признания, — сказал Свази. — Но наша фирма вознаграждает своих верных работников. Мистер Хартвуд, вы не могли бы занять место мистера Бреннера?
— Да!
— Хм-м, — старик Свази откинулся на спинку стула. — Тогда это место принадлежит вам, мистер Хартвуд.
Хартвуд наблюдал за боссом прищуренными глазами, но в голове у него все кипело, ликовало, сходило с ума. Свази предлагал ему эту работу не потому, что хотел этого, и не потому, что считал Хартвуда лучшим кандидатом на эту должность. Что-то толкнуло Свази на такой поступок, и Хартвуду показалось, он понял, что именно. У него не было ни малейшего представления о личности и природе необычного гостя прошлой ночью. Достаточно было того, что оно присматривало за Хартвудом, обладало достаточной силой, чтобы заставить старого Свази бояться его.
— Спасибо, — сухо сказал он.
— Очень хорошо, мистер Хартвуд. Вероятно, вы уже знакомы с политикой фирмы, но я повторюсь специально для вас. Нашей целью всегда было платить нашим сотрудникам достойную зарплату. Мы считаем справедливым требовать эффективности, но и платим за это. И, что очень важно, мы просим, чтобы ни один человек, занимающий ключевую должность, не делал ничего, что могло бы повредить единству фирмы в целом. Ваша работа…
— Послушайте, — хрипло сказал Хартвуд, — если я здесь главный, я сам отдаю приказы. Понятно?
Хартвуд откинулся на спинку стула, пораженный и немного потрясенный тем, что только что сказал. Однако самое время бросить жребий — сейчас или никогда. С развитой проницательностью человека, который всю свою жизнь только и делал, что хватался за малейшее преимущество, он почувствовал, что у старого Свази есть веские причины бояться его. Когда человек боится другого, с ним можно сделать все, что угодно. Затаив дыхание, он ждал реакции старого Свази.
— Все в порядке, мистер Хартвуд, — сказал он наконец. — Ты за все отвечаешь.
Голова у Хартвуда пошла кругом, когда он покинул старого Свази и направился в кабинет, до сегодняшнего утра принадлежавший Бреннеру. Он все еще не знал, что произошло, не мог понять. Он знал только то, что прожив полжизни в негодовании на власть имущих, он сам оказался у власти! У него все еще не было никаких определенных планов, когда в шесть часов он вышел из офиса. Внезапное уважение к нему, охватившее Джека Дорна и остальную контору, осталось почти без внимания. Хартвуду хотелось побыть одному, хотелось уединения, чтобы он мог подумать и все спланировать.